Поток ревел и бесновался в тесном ущелье. Яростно бросался на скалы и отлетал, рассыпался тысячами брызг. Оседал на гладких, обточенных за века уступах клочьями желтоватой пены. Живые, пульсирующие валы высотой в два человеческих роста плясали тут и там, гладко-выгнутые в одной стороны и бурливые, кипящие – с другой. Отдельные каменные исполины, размером с автобус, непримиримо торчали посреди этой круговерти, покорно принимая на себя сотни тонн воды и сверкая на солнце вечно мокрыми верхушками.
Высоко над жидким адом, на каменистой тропе, куда не долетали брызги, стояли пять человек. Солнце палило нестерпимо, раскаленные красноватые камни грели ступни сквозь тонкие резиновые подошвы. Ветер швырял в лицо мелкую водяную пыль. Скала под ногами ощутимо вибрировала, шум порога обволакивал, закладывал уши, заставлял кожу противно зудеть под гидрокостюмом. Но ни жара, ни ветер, ни шум не способны были отвлечь людей от происходящего внизу.
Каяк – пластиковая скорлупка веселого оранжевого цвета – плясал между волн, взмахивал посверкивающими на солнце лопастями весла, напоминая летящую стрекозу. То и дело скрываясь из виду под массой воды, он снова и снова упорно выныривал на поверхность, карабкался на очередную волну чтобы тут же соскользнуть с нее навстречу следующей. Человек, казавшийся единым целым со своим суденышком, отчаянно боролся со стихией – уклоняясь, балансируя веслом, теряя и восстанавливая равновесие.
Отважная букашка смело кинулась в разверзшийся перед загнутым кверху пластиковым носом провал. Вода, отливая глубоким сине-зеленым цветом, живой текучей стеной отвесно уходила вниз, где вскипала бурлящим пенным котлом, ждущим добычи. Каяк на мгновение замер над пропастью – человек повернул белое пятно лица в сторону тех, на скале, коротко взмахнул рукой и наклоном корпуса уронил себя вниз…
Жорик
Что же он творит, черт усатый! Играет, опять играет – на публику, на камеру… Рисуется, дьявол! Но хорош, ничего не скажешь – хорош, чертяка! Похоже, сегодня этот каскад (лаконичная пометка «непроходим» на всех лоциях, во всех описаниях) получит-таки имя. Перед глазами всплывает четкая, как фотография, картинка: Валерка, уже в каяке, упирается лопастью весла в крошащиеся камни и вдруг замирает, вскидывает лицо – серые глаза смеются, сверкают азартом и решимостью – и кричит, легко перекрывая грохот порога: «Сделаю его – и назову «Легкий»!» Хохочет – блестят ровные белые зубы – и одним толчком сбрасывает каяк в воду…
Нет, ты смотри, что он делает! В самое пекло лезет! И ведь все ему нипочем – везунчик, любимец женщин и фортуны. Зар-р-раза! Куда?! А если там клык торчит? Не зря она так закручивается, ох, не зря… Нет, смотри-ка, проскочил. Ну, конечно, это если бы я туда полез, там бы не один – два клыка сидело, а этому-то что…
Все? Нет, почти… Последняя «бочка». Самая серьезная, пожалуй, на всем каскаде. Но он выкрутится, чего говорить… Ишь, машет. Позер несчастный. Давай уже, заканчивай! Жара тут… прямо адское пекло. Хочется найти ровное место (еще бы в тенечке!), разбить лагерь, стащить, наконец, пропотевший насквозь гидрик, натянуть чистую, сухую одежду… Сидишь у костра, солнце уже спряталось, только верхушки скал еще облиты спокойным, розовым светом… Плавник трещит и стреляет в огне, и котелок уютно булькает, и разлита по кружкам теплая водка… И Валерик, с деланной небрежностью, а сам – видно – кипит, трясется внутри, адреналин из ушей брызжет, рассказывает: «…закусило меня, и держит, сволочь, мертво! Я туда-сюда – кранты! Воздуху нет, пена кругом – не за что зацепиться! Ну я весло туда – ух! Закололся! Еле вытащил по донной струе…» И надо слушать, восхищаться, поддакивать радостно: «Да ты что?! Обалдеть! Ну ты даешь!» А думать можно все, что угодно: что хватит уже по порогам скакать, – не мальчик - а взять Аленку следующим летом и махнуть… да в Турцию хотя бы! Море, пляж, фрукты… Красота! И не слушать этого… который все время чуть впереди, чуть удачливее, чуть сильнее. Не чувствовать, как в груди скользкой змеюкой ворочается, свивается в душные, тяжелые кольца зависть к верному другу, старому приятелю, надежному партнеру…
Эй! Где он там? Черт, на секунду отвлекся! Где?! Вода бликует, не разберешь ничего, черт! Яркий же спас, яркий каяк, должно быть видно, должно! Где?! Чего они стоят, надо бежать, может, еще успеем! Говорил ему: страховку надо ставить! Нет – так полез, зар-р-раза понтярская! Вниз, быстрее! Да что же они застыли-то? Дьявол, камни острые, в ботах – как босиком по стеклу! Ой, блин! Больно-то как! Небось, гидрик порвал, надо ж так свалиться, а гидрик, между прочим, денег стоит, все из-за этого пижона усатого, хоть бы он жив был, сволочь!
Во, очнулись! Забегали. Орут что-то – рты разевают, не слышно ни черта за порогом. Серега куда рванул? Сейчас, сейчас, держись только, держись, Валерка! Вытащим тебя, никуда не денешься! Ведь не хотел я сюда переться, не хотел! Уболтал, черт языкастый, уговорил, как всегда: такой шанс, один раз в жизни, три группы в год пускают! Пещеру эту приплел! Заветное желание, ага! Теперь вот одно желание: чтобы этот мерзавец не утоп!
А ведь это я виноват…
Санек
Во дает Жирдяй! Ломанулся, как укушенный. Красиво шмякнулся, ничего не скажешь! Я уж думал – счас навернется со скалы и будет у нас два… Нет! Не хочу об этом думать! Гадость какая!
Вон, Терминатор с Занудой – другое дело! Кат подхватили – и бегом. Чего-то вопят… Че?! Оставаться здесь? С Мымрой и Жирдяем? Ну, приплыли! Один носится, как петух с отрубленной башкой, другая столбом стоит… И чего мне тут?.. Самому лагерь, что ли ставить? И пайку готовить? Я на это не подписывался!
- Эй, мым… то есть, Рита, давай это… Что – чего? Палатки, костер, жрачка, вот чего!
О, очухалась. Ну и ладушки. Война, войной, а обед – по расписанию. Это Валера всегда так говорит. Говорил… Нет, не хочу про это!
Интересно, а это вообще реально – выплыть… оттуда? Ну, я к тому, что его не видно. Давно уже не видно. Значит… Ладно, пойду дров наберу. Пусть эти сами рюкзаки таскают.
Так, и чего? Толстый где? А, в палатке в своей, типа. Во дает! Тут эта сидит, рыдает над Валериным рюкзаком, а он, значит, в палатке! Козел!
- Георгий! Иди сюда! Тут это… помочь надо, во! Ага, костер развести.
Блин, чего с ней делать-то?! На тебе котлы, давай, пайку вари, дура! Давай-давай, соображай! Хватит сырость разводить. Эти вернутся – а жрать нечего. Да и я тоже, того… не робот. Интересно, скоро они? Течение такое – фиг знает куда могло унести это… Валеру, в общем. Да ладно, не мог же он в самом деле… Кстати, гидрик-то я забыл снять! Во, блин! Типа – разволновался, что ли? Да ну, все в порядке будет! Куда он, на фиг, денется! Валера – он такой… гад. Живучий.
Ну че так долго-то, блин? Темнеет уже! Где они шляются? Интересно, Толстый чего думает? Они же, типа, друзья и все такое… Сколько там они вместе ходят? Валера говорил лет пятнадцать, что ли… Офигеть! Как вообще можно с одними людьми столько лет общаться? Ну, ладно Мымра – она в Валеру втюрившись, это ясно. А Терминатор-то, вот урод, неужели не видит ничего? Она ж на Валеру смотрит, как… Особенно, когда он песню эту поет, как там?.. Дай мне этот день, дай мне эту ночь, дай мне хоть один шанс и ты поймешь… Кажется, так бы и набросилась на него прямо при всех, дура.
Да его вообще все любят, наверное… Он, конечно, того… реальный мужик. Валера-то. Веселый. Только правильный слишком. Отвязался бы от меня, так нет – все воспитывает. И в поход в этот потащил… Пойдем, типа, не пожалеешь, посмотришь на хороших людей, на настоящую жизнь… Какие там люди! Уроды. Одна все время вздыхает и глазами лупает, другой ржет, как лошадь и пузом трясет… А Зануда – это вообще… Рот так скрючит и давай нудеть – я считаю цесе… циле… целесообразным идти по краю котла, с тем, чтобы попасть на проносную струю… Ну не козел?
Терминатор, правда, тоже нормальный мужик. Только больно уж он Валере в рот смотрит. И телку свою отдал бы, наверное, если бы тот захотел… А может они уже того… По обоюдному согласию, так сказать. Да не, вряд ли. Он, наверное, все-таки видит иногда что-то… Так прямо зеленеет, когда она Валере хи-хи, ха-ха, давай за тебя, Валерочка, ты самый лучший… А этот-то сидит, в костер смотрит и зубы скрипят, ха! Врезал бы ей разок, объяснил, кто в доме хозяин и все пучком… Хотя теперь-то и так…
А пещера прикольная была. Старикан такой смачный. Хитрый черт. Складно так заливал – три тыщи лет, древние… кто там? Инки? Майя? Не, это не здесь, вроде. В общем, древние какие-то чуваки. И этот там… алтарь типа. Вот прикол-то! Интересно, чего они желали. Ну, вот чего, например, Валере желать? У него и так все есть – телки, бабки, кореша … Ну, Мымра понятно, Толстый… Ну, похудеть, наверное, ха! А я чего-то растерялся. Стоял как дурак и чушь какая-то в голову лезла. Про мать, про бабку… Да пошли они!
Не, ну потом-то я того, собрался, все как надо пожелал. А то, что в башке мелькало, оно ведь того… не считается, верно? Это же не по-настоящему? Да я и не хотел… Он вообще-то нормальный мужик… Был.
Сергей
Так, работаем! Эмоции сейчас ни к чему – нужно работать.
- Тошик, твой левый берег, мой – правый! Смотри внимательно. Да не греби же, идиот! Табаним, аккуратненько ползем по струе и смотрим, смотрим!
Какие у него шансы? Если разумно прикинуть – почти никаких. Был бы в сознании – уже выплыл. Но искать все равно надо. Чудес, конечно, не бывает, но… Мало ли – может и тушку на берег выкинуть. А там, глядишь, откачаем, если бог даст. Как всегда, впрочем.
Сколько раз я тебя спасал, Валера? Не на воде – на суше. Не сосчитаешь, небось. Еще со школы. Когда ты, любимчик учителей, пакостил, а я брал все на себя. Ну как же – у Валериной мамы больное сердце, ей нельзя волноваться! Мы же друзья – один за всех и все за одного! Да уж, получали мы точно все за одного! За тебя, Валера.
Опа! Что там, за камнями?
- Работаем, Тошик! Ага, вот так… Кат разворачиваем и траверсом струю пробиваем наверх… Ага, ага… Почти… Есть! Есть что-то! Яркое!
Эх, везучий ты, Валера, всегда был везучим!
Зацепился… Гадство, ну и течение!
- Держу… Да держу, не бойся! Чалку давай!
Сейчас к валуну привяжемся и глянем, что у нас тут…
Каяк! Каяк, подлюка! Пустой, гадство! Ничего себе, его побило! Все днище в завитках стружки. Это ж как тебя тащило, родной? По дну что ли? Странно. По-любому должно наверх выплевывать – каяк легкий, Валера в спасике, в гидре… Странно.
Хотя, с этим типом всегда все странно. Ну правильно – мы ж не ищем легких путей, да, Валера?! Нам журавлей в небе подавай, да не поодиночке, а сразу клином! И каскад этот, если б он не был «вне категорий» - да никогда бы тебе, Валера, этот каскад не сдался! А про пещеру – это ты ведь так наплел, чтобы нас сюда затащить? Тебе ж без свидетелей геройствовать не в жилу.
А теперь я, как всегда, упираюсь, чтобы вытащить тебя из задницы, в которую ты добровольно и с песней залез! А ведь ты меня так подвел, Валера, так подвел…
Гадство, не могу больше! Ног уже не чувствую ни черта! И рук, впрочем, тоже. Сколько мы уже на воде? Часов восемь, больше? А Тошику хоть бы что – знай себе, веслом машет, качок тестостероновый! Вот уж кто за Валеру в огонь и в воду. Еще бы – друзья с детского сада, что ли… Не разлей вода. И никакого общего бизнеса, между прочим. Вот она, основа крепкой дружбы – никаких общих дел, только отдых! Не могу я сейчас Тошику сказать: «Давай бросим все к черту! Нет шансов, понимаешь, нету их! Валера давно уже труп, а я больше не могу грести!» Он же на меня после такого и смотреть не захочет.
Ух!
- Давай же! Давай, вытаскивай, Тош!
А-ах… Ф-фу… Пронесло. Думал точно кильнемся. Вот это бочечка! Это куда же нас унесло-то уже? Насколько я помню описание, после каскада километра три спокойной воды. Ну, той, что здесь считается спокойной. Уж всяко бочек таких там не должно быть. Как же мы обратно потащимся, а? По скалам этим проклятым.
Чушь это все – с пещерой. Ведь не бывает камней, исполняющих желания? Не бывает! Значит… Ничего это не значит. То, что я там… А какого черта!
Ты же ко мне пришел, Валера! Ты, сам. «Давай, Серега, выручай! Такая тема реальная! Поднимемся, как нефиг делать!» У меня, между прочим, работа была. Не золотые горы, но на жизнь хватало. Бросил все, идиот. Ну как же – друг детства. Я всю сеть поднял! Я! Один. Ты, Валера, только бабки давал, да по бабам шлялся. А я разрешения пробивал, места искал, продавцов подбирал – лично с каждым беседовал! Закупки, наценки, пересорт, брак… А договориться с СЭС, с пожарниками, с налоговой? А ментам отстегнуть? А… Да что говорить – ты и в ус не дул, пока я с женой чуть не развелся. Из-за того, что дома перестал бывать и дочка меня дядей называет…
Так, все – вон до той суводи дойдем и хватит. Пусть Тошик, что хочет думает – я пас!
Не смотрит в мою сторону, на берег, только на берег. Неужели у него еще осталась надежда. У меня вот – уже нет. Но это твоя вина, слышишь, Валера? Только твоя! А то, что было сказано – да какое там сказано, подумано всего лишь! - в пещере… Чепуха это. Сказки для взрослых…
Антон
Вертолеты надо. Если упереться, через три дня будем в точке выброски. Организуем. Тело найдут. Ёперный театр, как же это?! Лерка…
Луна сандалит, как очумевшая – хорошо, видно все. В темноте тут не попрыгаешь. А там Иришка. С ума сходит. Не надо было ее брать. Ага, попробуй, не возьми.
- Слышь, Серый, мы так до завтра тащится будем! Прибавь ходу-то!
Он не может! Баран нестриженный! Ковыляет, как балерина в кирзачах! Рад, поди, до смерти, что Лерки больше нет. Теперь все ему. Бизнес, мать!
Нет, за три дня не выйдем. Завтра на один кат вчетвером. И груз двойной. Потом перевязываться… И пацан на каяке. Лерка за ним следил, а теперь что?.. На кой он вообще его брал? Мутный пацан. Глаза бегают. Чего он там мог пожелать?
А я чего? Ну так… Иришка же… Это не то, что… Нет, Лерка, конечно бы никогда. Сам. А если она первая? Сколько телок он у меня увел? Чего в нем такого? А они смотрят так… На меня никогда… И Иришка. Думает, я не вижу.
Ух, ёперный театр! Ну что там еще?! Ногу подвернул? Козел небритый! Обувь надо нормальную брать! Чего эти ботики? Как в носках идешь. Вот, кроссовки неопреновые – это вещь! Пол города оббегал, пока нашел. А у этого все денег нет. Ну и не ной теперь, раз экономный такой! Шагай давай, уродец! Нас в лагере ждут!
Я так-то не хотел, конечно. Просто, чтобы Иришка того… отсохла от него. Он так-то нормальный мужик. Лерка. Реальный чувак. Он же ни виноват. Что бабы на него вешаются. Бабы – дуры. А ведь теперь можно будет и того… Теперь-то она согласится. Ребеночка. Некого больше ждать-то! Кончился наш принц!
Нехорошо, конечно. Нельзя радоваться. Да я и не того… Просто… Так лучше. Только чтобы никто... Да нет, откуда им. Не догадаются. Сам виноват и точка. Нечего было лезть вечно. В самую задницу. Ага. Да и вообще.
О, мелькает, вроде. Костер. Лагерь. Хорошо. Счас гречки с тушенкой навернуть – самое то! И спирту. Грамм пятьдесят. Замерз.
Вообще, конечно, жалко его. Лерку. Теперь развалится все. На нем держалась команда. Все тащил куда-то. Собирал. Жорик давно мечтает в теплые края податься. Сереге, глисту скучномордому, вообще ничего не надо. Дачу, поди, купит, будет там… картошку сажать. Пацан опять по хатам шариться. А мы с Иришкой… Хорошо бы, девочка. Мать обрадуется. И потом еще сразу. Парня.
Да сколько можно мелькать-то! Дойдем когда-нибудь? Пинками этого таракана гнать, что ли?! Шевели булками, ушлепок! О, зашустрил. Другое дело.
Странно, конечно. Должно было вынести. В суводь какую-нибудь. Тут, все-таки, не Карагем. Отмели есть. Куда он делся? Ну, завтра пойдем – уже сегодня, кстати – может и наткнемся. А нет, так вертолеты. Потом. Найдут.
Но неприятно, конечно. Я ж не знал. Не думал, что это того… взаправду. Заветное желание и все такое. Старикан-то – чистый жулик. Глазки бегают, как у пацана Леркиного. И говорил так много… Только если от чистого сердца… То, что по-настоящему хочешь… Бред! Я - такого - не хотел! Просто, чтобы того… Чтобы Иришка…
Дошли, что ли? Дошли! Ёперный театр! Сидят. Костер. Хорошо.
- Эй! Э-ге-гей! Иришка-а-а!..
Бежит. Это… Рожу надо сделать того… Чтобы не догадалась. А то она же это… Бабы – они же дуры…
Ирина
Господи, спаси и помилуй… раба твоего… Нет. Отче наш, иже еси на небеси… Не знаю, как дальше. Ничего не знаю. Я просто попрошу. Пусть он будет жив. Ты все видишь, ты – там, наверху – знаешь, что это несправедливо. Он хороший. Так нельзя. Пожалуйста, Господи!
Что же они сидят?! Разве можно? Едят, пьют… Как им лезет-то в глотку?! Друзья, называется! Надо же искать, бежать куда-то! Делать… Что делать? Темно. Хорошо, что темно. Искры летят, огонь… Никто не видит. Да и не смотрит никто. Будто боятся смотреть друг другу в лицо. И правильно! Вы его предали! Вы сидите и жрете, будто ничего не случилось. Обсуждаете, как будете вызывать вертолеты, и сколько это будет стоить… Господи, что происходит?!
Сначала я увидела букет. Немыслимый букет. Я тогда подумала, что кто-то обчистил цветочный магазин. И засмеялась. Розы, лилии, герберы, листья какие-то, чуть ли не пальмовые, и такие мелкие беленькие цветочки, и еще что-то, похожее на гигантский укроп…
Потом был голос: «Прекраснейшей невесте на планете Земля и во всех обитаемых мирах» И это тоже было смешно. Я повернулась к Антону и испугалась – он был белый, как его рубаха. Только моргал часто. «Ну, я так не играю, - сказал букет. – Ты что, совсем не рад?» И тогда Антон как-то странно передернулся, будто сбрасывая лежащий на плечах плащ, и стал прежним. А из-за букета появился Валерик…
- Что? Нет, я посижу. Да, иди, конечно, ты устал… Да, я скоро, иди, Антоша…
.
Неужели ушел? Хорошо. А мальчишка сидит. Смотрит. Неприятный у него взгляд. Кажется, будто он все знает про тебя. Да что он может знать? Ребенок, щенок, недоросль! Бандит малолетний! Только Валерик мог такое устроить. Дикая эта история с ограблением и пойманным воришкой, когда, вместо того, чтобы сдать мерзавца куда следует, он взял его под свое крыло. Нет, конечно, мальчик неблагополучный… Кажется, мать у него пьет… или отец. В общем, трудное детство. Но всем не поможешь. А таким вообще бесполезно помогать – того и гляди, вцепится в протянутую руку. Но это же Валерик… Всем помогал, всегда, не думая, не сомневаясь. А они теперь сидят и пьют водку. Будто на поминках…
И все они так – вроде, друзья, команда, один за всех и все за одного… А на самом деле Валерик только за всех. А они… гадости за спиной. Как Сережка тогда. Чего меня понесло в курилку? Антошу искала, что ли. Да, точно! Мы с Валериком танцевали, а потом смотрю – Антоша куда-то подевался. Пошла искать. А они меня не видели. «Ну что, - это Сережка говорил, - молоток, Тошик! Эту уберег. Довел до загса. Только напрасно ты Валеру на свадьбу пригласил. Надо было сначала ребеночка заделать – так надежнее было бы» А Антоша молчал. Это самое странное – он молчал. Будто соглашался.
Нет, я, конечно, понимала, что это все пустое. И вешаться ему на шею не собиралась. Но… Сердцу-то не прикажешь… Хотя я попыталась. Вот видишь, что из этого вышло. Прости меня, Валерик. Я не хотела так. Только освободиться от тебя. Антоша – он же не виноват. Он тоже хороший. Замечательный даже. И любит меня. Это все пещера проклятая! Зачем, ну зачем он нас туда притащил! Что он-то мог пожелать? Весь мир объездил, все попробовал… Чего не хватало?
Подожди-ка! Пещера… Если это все из-за… ладно, пусть даже из-за меня. Но если она работает, значит… можно все исправить? Конечно! Это же рядом совсем – один переход! Ну, пусть вверх дольше, но все равно – недалеко. До выброски, они говорили, три дня, а то и больше. Через трое суток нечего будет искать. А сейчас еще есть надежда!
- Антоша, вставай! Ну же, просыпайся, я знаю, что нужно делать!..
Сергей
Так, у Иры крыша съехала капитально, похоже. Не вовремя, ох, как не вовремя. И Тошик глазами хлопает, как пупс пластмассовый… Уйми жену-то, дебил рельефный! Если уж ты все так запустил, хоть сейчас-то лови свой шанс, придурок! Обнял, поцеловал, заболтал, утешил – делов-то! Да где уж тебе… Если ты на ее переглядывания с Валерой смотрел безропотно, значит вообще ничего не стоишь. Придется самому разруливать…
- Ира… Послушай меня, пожалуйста… Нет, просто послушай… Да я уже понял, что ты хочешь сказать, а теперь… Ира!
Заткнулась. Слава тебе, господи! Теперь аккуратненько, медленно, как с ребенком…
- Ира, во-первых, это совершенно лишено смысла… Подожди, пожалуйста, просто выслушай меня. Ну, ты же не можешь всерьез считать этот бред про пещеру правдой? Почему можешь? Сбылось?.. Ну… Это может быть обычным совпадением. Случайностью, в конце концов…
Что у нее там могло сбыться? Что могла пожелать эта корова такого, чтобы оно вот так сразу и сбылось? Разве что… Да нет, чушь собачья! Она на Валеру таращилась, как барышня-гимназистка на революционера. Что же тогда?.. Постой-ка, Серега, постой… А что, если она… догадалась? Про наши с Валерой дела все в курсе, а вот про его заявление…
Нет, ну это надо было – придти и сказануть: «Я хочу выйти из дела» Вынь да положь ему его деньги! Как будто не понимал, что тогда фирме конец. Не встали мы еще на ноги так, чтобы без его капиталов обойтись. Гад ты все-таки, Валера! Был. Теперь уже был.
- Что? А, да… Нет, задумался просто. Так вот, во-вторых, Ира, шанс спасти Валеру есть. И он только один – быстро добраться до точки выброски и вызвать спасателей. Ну и что? Вон, в Китае мужика нашли через семь, что ли, дней. Живого, Ира, живого. Так что…
А кому, спрашивается, стало хуже от того, что Валера… ушел? Жорику? Да он вообще непонятно зачем в походы таскается. По привычке, наверное. Ну и потому, что отказывать не умеет. Сереге? Ага, сейчас! Он только вздохнет спокойно. Ну, про воришку малолетнего и говорить нечего… А про меня? А что про меня, собственно? Ну да, я теперь в шоколаде. Бизнес весь мой. И это только справедливо, между прочим! Я его поднял! А он хотел все разрушить. Глупость какая! Новая тема, большие перспективы, шикарные возможности… Опять несколько лет убиваться, чтобы потом Валере вожжа под хвост попала и он опять все сломал? Нет уж, дудки! Хватит с меня!
- В общем, я считаю это предложение абсолютно нецелесообразным, извини, Ира. Нет, если все будут «за», я, конечно, вынужден буду последовать за большинством, но… Антон, ты как? Жора?
Кто бы сомневался! Все мы люди здравомыслящие, в чудеса не верящие… Не было у тебя шансов, Ирочка. Как у Валеры в последнем пороге. Для него последнем. Надо верить предостережениям, их не дураки пишут. И, когда тебе умные люди говорят, что бизнес на пике, не стоит упираться рогом и требовать свои бабки! А, если уперся, будь готов к тому, что рога-то тебе могут и обломать!
Прости Господи. Грех, конечно. Нельзя так думать…
Антон
Ну мы прём! Как утюг по соплям. Ни хрена не управляется кат. В воде сидим по самые помидоры, ёперный театр! Один клык – и привет. Увернуться не успеем, точно. Да греби ты, Жирный, не спи! Куда, м-мать твою, куда?! На скалу же несет!..
Ох, как приложило! Продолина как там? Ты смотри, жива! Хорошо делают москали!
Все на месте? Шарахнуло прилично. Сам чуть из упоров не вылетел. А этим, в середине, и держаться особо не за что. Не, сидят. Хорошо хоть, Серый молчит. Ей-богу, если бы он начал объяснять, как надо было табанить и куда грести – убил бы! Веслом. С разворота – хрясь! Тьфу! Чего-то меня…
А Иришка дуется. Зря. Тут Серый прав, как ни крути – чушь все это. Ну… он же не знает. Что я это… Случайно. Вчера так хреново было. Вроде как виноват. А сегодня и ничего. Полегчало. Да и кто сказал, что это правда? Просто… совпадение, ага! Верно Серый говорил.
- Греби, Жорик! Давай! Не видишь – разворачивает нас! А там сливчик такой нехороший впереди. Еще! Еще! Навались! Уф, пронесло. Хотя нас кильнуть, это, конечно… С перегрузом таким. Как два пальца…
А пацан молоток. Хорошо идет. Успел его Лерка натаскать. И на рожон не лезет. Это правильно. Мы к нему сейчас по-любому быстро не подтянемся. Так что сам пусть…
Нет, Лерку жалко, конечно, чего там… Правильный мужик был. Если бы я знал… А правда, если бы знал, то как? Вот же, ёперный театр, задачка! Да нет. Не стал бы я… Специально – нет.
А все-таки ну ее, на хрен, эту пещеру! Совпадение там, или нет – не хочу больше. Даже пробовать не хочу. Вон ведь оно как… исполняется. И не знаешь, чего получишь. Хотя… может, просить надо как-то… правильно. Лерка любил говорить: «Алгоритм должен быть однозначным»
Хм… А вот если два желания – разные. Чье победит? Вот Иришка чего загадала? Вдруг это самое… насчет Лерки. Могла? Ну так! И чего? А ничего. Мое, значит, сильнее оказалось, ёперный театр! Потому что правильное. Честное. Муж ведь. Имею право.
Опа, где пацан? Куда, чудило?! Некому за тобой идти, уродец! Ну и хрен с тобой! Не, смотри-ка, вывернулся. Ловкий шкет! Еще бы – по хатам лазать… Чего Лерка его в ментовку не сдал? Да еще и таскал за собой везде. Обузу такую. Только и смотри, как бы чего не спер. Знаем мы этих, перевоспитавшихся… Иришка его еще тоже жалела. Вот бабы - дуры. Или она за компанию? Из-за Лерки? Или вообще делала вид…
Чего-то быстро она, кстати, с Серым согласилась. Странно. Обычно если упрется – туши свет. А тут – раз, и сдулась…
- Чего орешь, толстый? А я что, не гребу?! Что? Ох, ёперный театр! Табань! Табань, урод! Держись! Сейчас… Еще! Ну же, давай!..
А-ах… Холодно-то как, мать-перемать! Все на месте? Проскочили, ёперный театр! Пацан где? Вперед ушел? Ну так – он легкий, на каяке-то. Не то что мы – баржа перегруженная. Ладно, по-любому, наш кат брошенный уже близко. Увидит, догадается тормознуть. А не догадается – ну и хрен с ним! Некому больше с ним цацкаться…
Санек
Стремно как-то, блин! Без Валеры. И козел этот орет без конца. Он, типа, главный теперь, ага… Терминатор долбанный! Достал уже! Туда не ходи, рюкзак принеси, Иришке помоги… Не, пока Валера был, они как-то того… ничего еще были. А щас как с цепи сорвались. Собачатся без конца. Мымра ночью вообще истерику устроила. Пошли, типа, обратно. В пещеру. Ага…
А че, я бы пошел. По приколу же! А вдруг сработало бы? И Валера бы того… живой. Опять, конечно, начнет воспитывать… Но у него нормально получается. Не то, что у этого… И чего я, дурак, всякую фигню думал? Типа – Валера меня достал и хоть бы он куда-нибудь делся… Вот и того… надумал.
Блин! Ай, вода холодная! Щас… Опа! Блин! Еще раз! Да что такое! Как там Валера… Весло вот так и корпусом работаешь… Опа! Есть! Ух ты! Клево! Ой, блин! Тьфу… В лицо прямо. Ничего, зато я встал. Винтом встал, ага! Видали, уроды?! Вот блин, где они? Сейчас я вот тут зачалюсь и подожду…
Ух ты! Чего это? Тропинка типа… Чего-то такое… знакомое, блин. О, табличка! Пещера тысячи желаний… Это как? Она же там, сзади. Не понял. А ведь точно, похоже – там тоже тропинка такая была и отмель, как здесь… И что теперь? Где эти уроды-то?
Нету. Куда они делись-то? Вот блин… А может я того… перенесся? В этот, как его… параллельный мир, во! Как в киношке той… Ну, где еще этот играл… Мордастый такой… Ладно, фигня. А чего, вполне может быть. Пещера – вот она, этих нету, точно перенесся. И чего делать? А, понял! Это, типа, чтобы я мог все исправить! А чего? Запросто.
Уф… Жарко как… И камни сыплются… Долго мы шли-то тогда? Не помню, блин! Ниче, доползу. Загадаю, как надо и обратно. Погоди-ка… А ведь это… можно же чего хочешь загадывать? Ну, раз она того… работает. Ух ты… Это же…
Нет, а Валера? Вот блин! Чего мне так не прет вечно? Щас бы мог чего угодно пожелать. Себе. А так, вроде, надо того… Спасти его. Нехорошо же получилось. Виноват как бы… Да и Валера ничего такой чувак. Сидел бы я уже, если б не Валера, это к бабке не ходи. Или батя по пьяни грохнул бы. Или дружки его. Так что мне одна польза от него была. Ну, кроме воспитания, конечно. А сейчас подумать – вроде и дело он говорил-то…
О, дошел, блин! Ну и че? Где старикан? Спросить бы…
Ой! Уф, блин… Подкрался старый хрен! Чуть кондратий не хватил! Откуда взялся-то? Вроде один вход…
- Здрасти… Извините, мне бы того… желание… Чего? Эй, куда?..
Во дела! Пропал куда-то. И чего теперь? Че он там болтал-то? Фигню какую-то… Загляни в себя… Не спеши… Чего не спеши-то – мне еще обратно топать. Там, небось уроды уже панику развели.
Ну чего – быстро щас загадаю и все, делов-то! Так… Хочу, чтобы Валера… Погоди. А если он того… живой? А я зазря желание потрачу. Вот блин! Чего делать-то?..
Река
Сила. Скорость. Мощь. Настойчивость. Неудержимость. Терпение. Величие. Красота. Спокойствие. Изменчивость. Это все я.
Найти крохотное отверстие. Просачиваться по капле, расширяя. Потом тонкой струйкой, ручейком, потоком, струёй… И наконец смести преграду, и плясать, бесноваться вольно и непокорно: Смотрите, это все я! Нет сильнее, нет прекраснее. Нет мудрее…
С разбегу – на гладкую, мной же обточенную поверхность и потом – вниз – уххх! Разлететься миллионом сверкающих брызг и вновь собраться в тугую, гибкую плеть струи. Чувствуете дрожь? Это скалы. Они – ничто, прах, будущая пыль. Я – вечна.
Иногда приходят эти… Жалкие, мягкотелые и хрупкие создания. Люди. Смешные скорлупки суденышек, палочки весел, тонкая броня гидрокостюмов… Кто-то боится – я чувствую его страх, он опьяняет. Кто-то считает себя сильнее, бросает мне вызов – я смеюсь…
Легкое движение волны, незаметное изменение потока, обнажившийся на мгновение камень - и они уже барахтаются, испуганные и беспомощные. В моей власти. Иногда я играю с ними. Иногда вышвыриваю прочь – на голый, неприветливый берег.
Тем, кто сумеет мне понравиться, я даю шанс. Победить – в честной борьбе, на пределе сил, на грани смерти – но победить. Тем, кто достоин, позволяю уйти с миром…
Этот был хорош. Он не боялся меня и не сражался со мной. Он жил во мне. Угадывал каждое движение, обходил расставленные ловушки. Не плыл – танцевал. Я дала ему то, что он искал. Исполнила то, о чем просил. Так что еще?
Ты сумел понравиться мне, ничтожное быстроживущее существо… Я помогу тебе. Но мои возможности не безграничны. Ты слишком далеко ушел по дороге, с которой не возвращаются. Ты не найдешь путь в окружающей тебя кромешной тьме. Тебе нужен проводник.
Те, которые были с тобой – нелепые суетливые создания – могут вывести тебя обратно в твой мир. Но, чтобы игра была интереснее, ты должен сделать выбор.
Я дам каждому из них шанс спасти тебя, но ты можешь выбрать только одного. Угадаешь, кто будет твоим маяком во мраке? Кто действительно захочет, чтобы ты жил? Чья душа чиста? Не спеши. У меня впереди вечность…
Валера
На этот раз – все. Что ж, значит, судьба. Ребят жалко – будут винить себя. Что не отговорили, не подстраховали, не спасли… Живите, ребята! Я-то знаю, что пещера была настоящей, и я все сделал правильно. Я просил, чтобы ваши желания исполнились. Так и будет, я верю.
Вдох…
Примечания:
Белая вода (Whitewater) – международное обозначение бурных, порожистых рек, пригодных для спортивного сплава.
Кат - катамаран. Надувное каркасное судно для спортивного и туристического сплава.
Бочка – падающая с камня вода, которая закручивается в обратном падению направлении и создает длинный противоток. Опасна тем, что удерживает в себе попавшие в нее предметы (или людей).
Гидрик, гидра – гидрокостюм, сохраняющий тепло во время длительного нахождения в воде. Бывает сухая и мокрая гидра.
Упоры – специальные крепления на катамаранах, не позволяющие гребцу вывалится при крене судна.
Каяк – судно для спортивного сплава (в наши дни чаще всего пластиковое), отличающееся высокой проходимостью и маневренностью.
Киль, кильнуться – переворот судна во время сплава.
Встать винтом – прием, позволяющий каякеру поставить каяк на ровный киль после переворота.
Спасик – спасжилет.
Чалка – веревка, используемая для привязывания судна (катамарана).
Клык – острый камень, стоящий в русле.
Суводь – часть русла, в котором нет или почти нет течения, что позволяет без особых усилий удерживать судно на одном месте.
Табанить – грести назад для торможения или разворота судна.
Перекат, шивера – незначительные препятствия на реке, проходимые без подготовки, предварительного просмотра и страховки.
Рассказ открыт для комментариев