 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Мы с Линой сидели на диване и рассматривали альбом с ее фотографиями. Ясное дело: сразу переходить к тому, ради чего, собственно, я пришел в гости, несколько не прилично, чай уже закончился – чем-то надо было занять время. И я терпеливо слушал, умилялся, какой она была маленькой девочкой, кивал, разглядывая школьницу с двумя тонкими светлыми косичками, любовался очаровательной студенткой.
А потом свет погас, и девушка сразу прильнула ко мне. Я обхватил ее талию, начал целовать. Разумеется, разгорелись ночники – родители Лины поставили энергосберегающие лампы, так что на несколько секунд мы даже сумели перейти за грань темноты. Впрочем, я этого особо не заметил – не до того было.
Лина неожиданно отстранилась, уперлась ладонями в мою грудь.
- Что такое? – насторожился я. Девушку обидеть легко – гораздо сложнее понять, чем, собственно, обидел.
- А давай завесим ночники покрывалами? – предложила Лина.
- Темно будет.
- Именно, - кивнула девушка. – Я хочу в полной темноте.
- Ну…
Про то, что нормальному человеку во мраке делать нечего, мне рассказывали еще в детском садике. Чем старше я становился – тем страшнее и научнее становились истории. Стресс, развитие неврозов, нарушение внутреннего равновесия и спокойствия... Я часто прогуливал лекции, как и положено старосте, и наверняка что-то еще пропустил.
С другой стороны – если девушка хочет, чем я не настоящий мужик, который ничего не боится? Ей станет страшно – еще и героем стану, включая свет и спасая ее от ужасов.
- А давай!
Оказалось, покрывала у нее были заранее припрятаны. Светильники в квартире выделялись красивыми рельефными листьями, гроздьями винограда и ветками – даже жалко было такую красоту завешивать. Но когда девушка просит, ждет и тяжело дышит над ухом, можно и Персеполь спалить!
- Чем бы их тут закрепить? – пробормотал я, раскачиваясь на табуретке.
За фрукты и виноград покрывала цеплялись хорошо, с веточек соскальзывали. Лина сразу же хрустнула мотком скотча, щелкнула ножницами и протянула мне липкую полосу. Появилась мысль – а что, собственно, у нее еще заготовлено?
В комнате наступила полная темнота. Я осторожно сполз с табуретки, Лина взяла меня за руку, довела до дивана, усадила и принялась целовать. Я погладил ее по спине, вверх-вниз, вдоль желобка позвоночника, замер на пояснице, прижал к себе. Второй ладонью скользнул вдоль бока до бедра, прошелся по ткани, добрался до кожи. Девушка судорожно вздохнула. На секунду отстранился, погладил грудь, скользнул в ложбинку меж холмов, чуть приподнял пальцы, отыскивая пуговки…
Дверь распахнулась, глухо стукнула о «стопор». Домашний робот-уборщик тихо жужжа въехал в комнату, подлетел к светильникам и начал резко срывать покрывала.
- Черт, - жарко выдохнула Лина, отсела от меня, поправляя юбку и блузку.
- Да ну его, - предложил я.
- Свет, - пожаловалась девушка. – Я в темноте хочу!
- Да тут почти полный мрак!
Робот отчаянно дергал за последнюю, туго примотанную скотчем, завесу, и я и сам понял, что несколько преувеличиваю – но меня можно было понять!
- Нет, Вэл, извини, - попросила Лина. – Давай в другой раз, когда что-нибудь получше придумаем?
- Ну…
А что я, собственно, мог ответить?!
Долго придумывать времени не было – родители Лины уехали всего на неделю, а делать «полный мрак» в съемной квартире я опасался. Мало ли.
Лина была в восторге.
Кабель от распределителя в квартиру шел один – зато толстый и многожильный, с кучей запасных вариантов. Сам подъезд питался минимум от двух подстанций – на случай аварии на одной. Государство беспокоилось о своих гражданах и не хотело подвергать их риску испуга, длительного воздействия мрака и прочих малоприятных вещей.
Но я-то хотел очень приятных вещей!
Поэтому взял нож и отправился искать вход кабеля в квартиру. По логике он должен был находиться где-то рядом с дверью и под потолком. Там он и нашелся.
- А робот? – вспомнил я.
- Высоко, он такое не починит, - покачала головой Лина.
- И что он будет делать?
- Наверное, стоять тут и смотреть на поломку, - девушка пожала плечами. – Или сгорит. А мы потом аварийку вызовем. Режь давай.
- Легко говорить, - вздохнул я.
Подцепил кабель кончиком ножа, просунул лезвие подальше и плавно повел на себя.
- Твою…
Вздрогнул, руку мелко затрясло, непонятное чувство в нервах пробежало до локтя, взорвалось там гранатой, от которой в глазах на секунду заплясали разноцветные бабочки. К счастью, кабель уже закончился и я смог, опираясь на стенку, сползти вниз.
- Мой герой! – прошептала в ухо Лина.
Я кивнул. Онемевшая рука восстанавливала чувствительность, но покалывание в пальцах оставалось.
- Идем, - девушка потянула меня в спальню.
Где-то рядом зажужжал робот, как показалось – осуждающе. Я ничего не видел, спотыкался об обувь и зацепился за угол. Наконец, ноги ткнулись в диван.
На этот раз инициативу взяла на себя Лина. Уложила меня на спину, села сверху, целуя в губы, в щеки, в шею. Что-то хрустнуло, рубашка на груди стала чуть свободнее. Девушка нетерпеливо отплюнулась – и пуговица заскакала по полу.
- Не надо, - прошептал я. – Лучше расстегивать…
- Скучный, - фыркнула Лина, завозилась со второй застежкой.
Я гладил ее по плечам, по спине, зарывался во все дальше отодвигающиеся волосы, чувствуя, как нарастает напряжение, проходит точку, казавшуюся предельной и растет дальше. Когда Лина задержалась на джинсах, безуспешно пытаясь расстегнуть ремень, я не выдержал. Сел, обхватил, прижал к себе. Стянул с нее майку, чуть завозился, воюя с невидимыми в темноте застежками бюстгальтера, опрокинул на спину. Расстегнул и потянул вниз юбку. Девушка выгнулась, помогла освободить ее от одежды. Гладить невидимую девушку было необычно. Чувства обострились, тело отзывалось на каждое прикосновение…
С грохотом вылетела входная дверь. По квартире заметались солнечные волки фонарей. Тяжелые шаги побежали на кухню, в зал, в спальню родителей. Распахнулась дверь, свет больно ударил по глазам, мешая рассмотреть гостей – казалось, на нас напали какие-то белые призраки.
- Обрез кабеля! – крикнули из коридора.
- Слезь с нее! – приказали над ухом.
Среагировать я не успел – меня сбросили с дивана на пол, отпихнули коленом, чтоб не путался под ногами.
- С вами все в порядке? – уточнил тот же голос.
- Кто вы такие?! – закричала Лина. – Вон из моего дома!
- Опоздали, - в голосе зазвучала злость, а меня пнули еще раз - теперь уже больно, ботинком в ребра.
Кричавшую и отбивавшуюся Лину быстро унесли в коридор, второй «призрак» сорвал покрывало с дивана, убежал следом. Я сел, жмурясь от луча фонаря, направленного прямо в лицо.
- Одевайся, - приказал уже другой голос. Я, наконец, сумел рассмотреть нападавших – оказалось, обычные санитары. – Поедешь с нами.
- Зачем вы обрезали кабель? – спрашивал психиатр, расхаживая перед креслом.
В кресле, примотанный к подлокотникам и ножкам, кипящий от праведного гнева, сидел я.
- Чтобы изнасиловать Лину Казакову? – подсказывал доктор. – Воспользоваться ее беспомощностью? Знаете, какие последствия нанесла тьма ее психике?
- Не тьма! - рявкнул я. – Это ваши санитары!
- Упорствуете, - констатировал врач. – Значит, резали сознательно. Знаете, я могу понять, когда хулиганят маленькие дети. Они не понимают, что такое темнота – как не боятся огня, пока не обожгутся. Но вы – студент второго курса, староста! Давно у вас появилась противоестественная тяга к тьме?
- Да нет у меня никакой тяги! В чем, меня, собственно, обвиняют?!
- Я пытаюсь узнать, насколько вы ненормальны, требуется ли лечение и оперативное вмешательство. Если вы хотели изнасиловать Лину – это мерзость, но совершенная здоровым человеком.
- Не хотел!
- Значит, вы все-таки больны, - вздохнул врач. – Зачем?
- Романтика! - хотелось рассказать правду, свалить все на Лину, но было жалко девушку, хоть она и дура. Она мне нравилась, не мог же я своими словами отправить ее в психушку. К тому же, еще больше хотелось плюнуть в рожу доктору и двинуть по зубам санитарам.
- Ну, знаете! Какая романтика в том, чтобы нанести вред здоровью своему – и любимой девушки?! Вы не могли не знать последствий!
- Да не случилось бы ничего, если б ваши не вломились!
- Зря настаиваете! Лина знала?
- Нет! Сюрприз хотел устроить!
- А устроили такой стресс, от которого она в ближайшие несколько лет не сможет оправиться. Признавайтесь, вас тянет во тьму и вы хотели приобщить к ней свою девушку, так? А вместо этого нанесли ей душевную травму!
- Нет!
- Знаете, вы сейчас похожи на ребенка, который разбил вазу…
- Немедленно отвяжите меня! Отпустите! Вы не имеете права!
- Последствия, - констатировал доктор. – Кратковременное пребывание во тьме сделало вас агрессивным, неадекватным, не реагирующим на внешний мир. Возможно, у вас формируется идея-фикс – побывать во тьме, и вы готовы драться с любым, кто пытается вас спасти. Но вы знаете, что это страшно, и хотите оказаться там с кем-то, кому доверяете. Наложить на тьму приятные ассоциации… Печально.
- Да пошел ты!
- Санитар! Успокоительное!
Родители забрали меня через неделю. Подписали бумаги о взятии на поруки и под присмотр, забрали несколько десятков таблеток и уколов, бланки ежедневных отчетов о состоянии больного.
- Мы справимся, - обещала матушка.
За неделю врачи не сумели убедить меня в моей ненормальности, хотя иногда, кажется, под действием каких-то лекарств, я начинал сомневаться. Мне действительно не было страшно и не комфортно во тьме рядом с Линой. Доктор, похоже, догадавшийся об этом – сам я благоразумно умолчал – утверждал, что это следствие выброса адреналина и удара электрическим током. Врач убеждал меня, что не приди «кавалерия» вовремя – я бы тоже впал в истерику, как Лина.
За неделю меня научили, что надо соглашаться, кивать, говорить то, что от меня ждут – чтобы избежать дополнительных уколов и выйти на свободу. Теперь при одной мысли о тьме меня действительно начинала бить дрожь.
На следующий день после выписки я вышел на занятия.
- Ненормальный человек не может быть старостой группы, тем более, группы таких замечательных девчат! – гремел представитель воспитательного отдела. Снятие меня с должности устроили в актовом зале, в присутствии всего факультета. – Он не понимает, что пребывание во тьме пагубно для человеческой психики! Все неврозы, комплексы и плохое здоровье людей прошлого развивались из-за того, что им приходилось часто погружаться во тьму! Благодаря прогрессу и науке мы сумели защитить человека от вредного воздействия темноты! И только ненормальный, такой, как Валентин Скоробогатский, может добровольно оттолкнуть дары цивилизации и подвергнуть себя риску сумасшествия! Но это не самое страшное! Вместе с собой он потянул…
Мне было скучно.
Я размышлял – отчислят меня или нет за такое «хулиганство». Вроде бы, по уставу больные не могли быть изгнаны из Храма Науки. Но больные вполне могли не справиться со сложными темами и не пройти сессию. Я прикидывал, есть ли у меня шансы – и стоит ли вообще бороться?
Сидеть со мной не хотел никто – даже за соседней партой. Когда я занимал свое место на «Камчатке» - девушки впереди демонстративно пересаживались на соседний ряд.
Преподаватели косились в мою сторону, не отвечали на «здравствуйте» в коридоре, на занятиях разговаривали сквозь зубы.
В столовой, если я пытался подсесть на свободное место, кричали «занято!», а если я успевал занять столик – то ел в гордом одиночестве. Если, конечно, не подходила группа бравых ребят с требованием очистить общество от ненормальных. Можно было бы драться – но меня бы запросто обвинили в последствиях от перенесенной темноты, так что я просто перестал ходить в столовую.
Через неделю после меня на занятия вышла Лина – исхудавшая, бледная, с синим кругами под глазами. Ее жалели все – от одногруппниц до преподавателей. Сначала она огрызалась, говоря, что это была ее идея – но ее тут же с жаром начинали убеждать, что такого, как я, не стоит покрывать, какой бы благородной она ни была. Какого – такого, объясняли щедро, и в красках.
- Пока что, нам, наверное, лучше не встречаться? – спросила Лина по телефону. – Давай немного подождем, пока все успокоятся?
- Ну…
А что я, собственно, мог ей ответить?
Как-то на перемене ко мне подкатился парень с первого курса, Богдан. Отзывать в сторонку не было нужды – я и так слонялся, как привидение, распугивая окружающих.
- Я слышал про вас, - заговорщически прошептал Богдан. – Молотки!
Я промолчал, ожидая продолжения.
- Только вы зря так спалились, любой знает, что домашний робот в такой ситуации вызывает санитаров. А если даже его замкнет – соседи настучат, что в окнах темно. Людей запугали настолько, что они действительно боятся темноты.
- Что вы, собственно, от меня хотите? – скучно спросил я, догадываясь, что это кто-то из настоящих «темников» - настоящих ненормальных, которым тьма милее света.
- Пригласить в общество борьбы за тьму, за естественное состояние человека, - шепнул Богдан. – И пригласить на мрак-парти, в пятницу.
- Да пошел ты! – заорал я так, что на нас оглянулись.
«Это все последствия тьмы», - услышал я чей-то шепот.
- Я не верю, что вас сломали, - не смутился Богдан. – Вы думаете, что я – «подсадная утка», но это не так. Вот вам визитка, если передумаете, приходите.
Я размышлял, не выбросить ли карточку в урну. Подумал, что не хорошо так подставлять людей – найдет кто-нибудь, настучит, «куда надо». Оно, собственно, может и не так уж плохо – идиотов надо учить, но как-то мерзко. Так что сунул карточку в карман, собираясь сжечь, и забыл.
А в четверг позвонила Лина и позвала на мрак-парти.
- Мне обещали, там можно будет уединиться, - прошептала в телефон девушка. – Давай пойдем, а?
- Лин, а зачем тебе, собственно, именно в темноте? – устало спросил я.
- Хочется, - капризно ответила Лина. Немного помолчала. – У меня уже три раза отношения не складывались. Может, потому что все банально начиналось. А в темноте все чувства обостряются. Помнишь?
Я кивнул. Тело подтвердило, что помнит. На секунду я даже подумал – а может, правда, плюнуть на все и сходить?
- А если поймают?
- Они такие парти каждый месяц проводят, - сказала Лина. – Я фотографии видела, с датами. У них уже больше года…
- Фотографии? – напрягся я.
- Да, Богдан в универ приносил.
- А. Не знаю, Лин. Мне подумать надо.
- Давай, думай, - обиделась девушка. – И без тебя найду с кем!
И бросила трубку.
Всю пятницу до обеда я убеждал себя, что Лина – конечно, классная девушка, но у меня в группе таких двадцать пять, и не стоит ломать себе жизнь окончательно. Я и так уже задумался о смене университета. Желательно, в другом городе, где ненормальных не считают выродками. Хотя где такой можно найти? Даже в Амстердаме санитары ловили больных, пытающихся нанести невосполнимый вред своему здоровью.
Где-то в обед я начал вспоминать наши свидания. Ближе к вечеру стал представлять Лину с Богданом. Правда, каждый раз, когда думал, что хотел бы сделать с «темником» ловил себя на мысли, что это – последствия тьмы и старался думать в другую сторону. Получалось – скатываться на воспоминания.
А потом появилась еще одна мысль – надо Лину вытягивать оттуда. Если накроют – мало не покажется. А что Богдан сумеет ее защитить, я не верил. План нуждался в одном уточнении – вытаскивать ее с мрак-парти до или после, но это можно было решить на месте.
Адрес на визитке был прописан точно и ясно. Закрытая гостиница на окраине города. На входе меня встретил запыхавшийся Богдан с напарником – высоким и широкоплечим. Я запоздало подумал, что если Богдан захочет остаться с Линой – меня не пустят.
- Привет! – широко улыбнулся Богдан. – Проходи, уже началось. Лина на тебя злится, пошли, проведу.
В фойе оставалось немного света, но в коридоре уже царила настоящая тьма. Мне стало немного не по себе – незнакомое место, незнакомые люди, ни черта не видать…
- Лифт, - предупредил Богдан и во мраке засветилась кнопка.
В кабине горела только панель с клавишами, Богдан уверенно нажал «двойку». Шум вечеринки слышен был уже в коридоре. Люди кричали, пели песни, смеялись. Кто-то орал «темнота – друг молодежи!» Богдан уверенно провел меня до актового зала, втиснулся в толпу, одной рукой придерживая меня, второй расталкивая мрак-партийцев.
- Я сказки запрещенные нашел, прикинь? – долетел до меня обрывок разговора. Богдан замер на месте, похоже, соображая, в каком направлении надо двигаться дальше. – Те, которые типа детские, народные.
- И чо?
- Реально – мрачняк! Петух лисицу косой – хрясь, прикинь? Иван-молоток бабку на протвинь – и в печку, прикинь? Живьем бабку зажарил!
- Веками детям читали и ничего, - вклинился знакомый женский голос.
- Да они ваще какие-то шизанутые все! Реально, пральна их запретили!
- И темноту тоже? – обиделась та же девушка.
- Лина? – вполголоса окликнул я.
- Кто там?
- Твой герой пришел! – крикнул Богдан. – Я ж говорил!
- Вэл! – обрадовалась девушка.
Ткнула ладонью мне в лицо, смущенно рассмеялась. Судя по шороху – встала, растопырив пальцы, отыскала мои плечи и поцеловала.
- Идемте, - прошептал Богдан. – Тут много комнат, захотите – включите ночник, хотя это мове-тон.
Мы снова пробирались сквозь толпу, потом шли по коридору. Мне показалось, я несколько раз слышал судорожные вздохи и даже сдавленный крик. Лина прижималась ко мне, ласкалась, и решимость забрать ее отсюда таяла с каждой секундой. А когда послышался скрип ключа, я понял – может быть, после.
- Удачи, - усмехнулся Богдан. – Слишком не задерживайтесь. И не торопитесь.
Я обнял Лину, поцеловал в холодные губы, скользнул вдоль спины, сжал упругую попку, прижимая к себе…
На первом этаже раздался какой-то странный шум. Затопали ноги. Чуть скрипнула дверь.
- Смываемся, - вполголоса сказал Богдан, включил ночник, бесшумно открыл задвижки на балконной двери. – Облава.
Лина посмотрела на него взглядом Горгоны-Медузы.
- Я не виноват, - развел руками Богдан. – У меня один привод тоже был, если поймают – крышка.
«Темник» перешагнул за перила балкона, ловко спустился, хватаясь за фигурные украшения, глухо спрыгнул вниз.
- Быстрее!
- Давай ты вперед, - попросила Лина. – Поймаешь.
Я скользнул вниз, повис, держась за пол балкона, разжал пальцы. Земля оказалась не так уж далеко.
- Ловлю.
Подхватил спрыгнувшую девушку. Наверху уже заметались огни фонарей, закричали люди – правда, я ожидал крика погромче.
- Кого успели – предупредили, - шепнул Богдан. – Быстро, за мной.
«Темник», пригибаясь, побежал через парк. Я, проклиная понатыканные через каждые двадцать метров фонари, заспешил замыкающим – чтоб подхватить Лину, если что.
- Стой! – заорали за спиной.
- Это не нам, - громко шепнул Богдан. – Бегом-бегом!
Парк казался бесконечным. Кусты, деревья, аллеи, деревья… И – фонари, фонари, фонари. В гостинице кричали, завыли мигалки. Над головой затарахтел вертолет.
- Сюда, - Богдан юркнул в беседку. – Переждем, пока пролетит, нам уже не далеко.
- У них там что, совсем крыши посносило?! – зашипел я. Рядом тяжело, с сипом, дышала Лина. – Из-за нас такие операции проводить?!
- Не из-за нас, - успокоил Богдан. – Тут пошел слух, что какие-то отморозки из «темников» собрались взорвать электростанции. Я думал – фигня, батя вечно какой-то бред выдумывает, чтоб меня пугнуть. Может, и правда. Вперед!
Парк закончился. Мы выскочили в микрорайон, Богдан уверенно направился к одной из десятиэтажек, открыл «таблеткой» дверь подъезда.
- Живу я тут, - пояснил Богдан. – Удобно, близко от места встреч. Вы – со мной были весь вечер, ясно? А я – с вами. Если вдруг нагрянут, будем обеспечивать алиби.
- А если не поверят? – спросил я.
- Батя позвонит, кому надо – поверят. Не на месте ж преступления застукали. Сюда.
Квартира была шикарная. Ковры, дорогущая мебель, люстры – такие в Эрмитаже вешать, или в музеях-дворцах. Лина замерла на пороге, разглядывая резные узоры на дверцах шкафа.
- Нравится? – хмыкнул Богдан. Провел нас в зал, включил телевизор. – Наслаждайтесь. Вам кофе или чего покрепче, нервы подлечить?
- Чаю, - попросил я. – Зеленого, если есть.
- Пива, - отозвалась Лина. – Если есть, безалкогольное.
- В этой квартире есть все! – объявил Богдан. – Даже мы!
А потом свет погас.
Внизу кто-то закричал. Застучали двери наверху. Я выглянул на улицу – фонари не горели.
- Похоже, не фигня, - сказал Богдан. – Наверное, скоро починят, так что не затягивайте. Я пошел, мешать не буду.
Я плотно задернул шторы, наощупь отыскал Лину. Нашел губы.
Дом просыпался – гремели шаги на лестнице, кто-то требовал вызвать милицию, где-то приглашали всех выйти на улицу – там хоть немного светлее. Кажется, еще раз заглянул со свечкой Богдан и что-то еще сказал.
Нам было не до того.
|
|
|
|
Время приёма: 22:03 05.10.2010
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев