- Слышь, новенький? Ты сегодня дежурный!
Сидевший на кровати парень поднял глаза на говорившего и снова опустил.
- Ведро и швабра там, - старожил даже присел перед парнем на корточки, заглядывая ему в глаза. – Эй!
- Новоприбывшие заносятся в конец списка дежурных, - послышался от двери негромкий голос. – А сегодня дежуришь ты, Дмитрий. Парень, это ты – Смородин?
Вошедший присел на другую койку, напротив новичка. Независимо улыбаясь, Дмитрий ретировался.
- Специальность есть?
Я студент, - неохотно сообщил Смородин. – Третий курс. Экономика.
- Нету специальности, - зевнул Дмитрий, почесал в лысеющем затылке и нехотя потащил из шкафчика ведро и швабру. – Будешь со всеми работать, на отмелях. А где ты так долго отсиживался? Или теперь патрули стали ленивее? К нам несколько месяцев новеньких не привозили. Меня тоже не сразу сцапали, - похвастался он, отставив ненавистное ведро и жестикулируя. – Меня сосед хотел заложить. Приехали за мной, а найти не могут. Потому, что ищут по его наводке, а он врет каждый раз. Ох, и побегали санитары! Если б я тогда так не трусил, животики бы надорвал. Вы поняли, да? Он тоже подцепил эту заразу, ну и врал. Так соседа моего раньше меня и забрали. А я еще месяц скрывался. А ты?
– Я проезжий, – ответил Смородин в наступившей после Дмитрия тишине. – Я не жил в охваченном эпидемией районе, просто мимо ехал. Может быть…
– На это лучше не рассчитывать, - возразил староста. – Так каждый поначалу думает: я, мол, в лепрозории случайно, я здоров. Конечно, сначала будут у тебя обследования, процедуры. Ничего, – добавил он ободряюще, заметив, как дернулось у новичка плечо при слове «процедуры». – Не так все страшно. Ты не расстраивайся. Здесь тоже люди живут.
Новичок поднял голову и посмотрел на него неожиданно твердо.
- Я вижу.
Он видел носки, брошенные на кроватях поверх сиротских байковых одеял, надкусанные кубики сахара на обшарпанной тумбочке и стаканы с чем-то бурым на столе у окна; разноцветные куртки на вешалке казались одинаковыми. Все это отдавало тоской, отчетливой, как устоявшийся запах.
Солнце косо светило через грязное стекло. За окном белела стена другого барака. Ни зелени, ни открытого пространства – только белесый кусочек неба наверху.
Новичок поднялся.
- Здесь можно гулять?
- Гуляй, - разрешил староста. – Осмотрись. Купаются у нас в специально отведенных местах, не лезь в воду где попало. Как тебя звать, Смородин?
- Алексей.
- Ужин в восемь. Не заблудись, Алексей. Дорогу здесь разве что у правдецов спрашивать надежно.
- У кого? – не понял Алексей. - Где?
- На их острове, где же еще.
Предупреждение не было лишним, но сразу Алексей этого не понял. Он задумался и спохватился, когда получасовой путь отделял его от унылого нового жилища. Алексей повернул назад, ориентируясь по солнцу, и скоро с удивлением понял, что не может найти обратной дороги. Назойливо повторялись одинаковые в кажущемся многообразии мостики, бревенчатые, резные, стилизованные, на бетонных сваях, закатанные под асфальт. Резал глаза текучий блеск воды, песчаные пляжи сменялись зарослями камыша. Вместо бараков на очередном острове вырастали островерхие домики и причалы с плоскодонками, за новой купой кустов они снова сменялись тоскливым зрелищем одноэтажных длинных домов, в стороне от которых непременно благоухал туалет. Большие и маленькие острова, на которых расположился лепрозорий, удручающе походили один на другой.
Алексей, еще недавно охваченный жаждой открытого неба и ветра, начал уставать от горячего солнца и болотистого запаха воды. На огороженной дощатым забором площадке играли дети; Алексей, мимоходом удивившись их здесь присутствию, спросил у молодой, улыбчивой воспитательницы дорогу в сектор Д. Та охотно указала путь. Алексей, ободренный живым участием, пошел в указанном направлении и не сразу сообразил, опять же по солнцу, что идет совсем не туда. Он остановился в замешательстве и тогда только вспомнил о правдецах.
Было непонятно, где искать этих таинственных правдецов, и опять же не имело смысла спрашивать дорогу.
Остров, куда он забрел, был большим, здесь не было бараков, но зеленели лужайки перед аккуратными домиками. Алексею вспомнилась старая логическая задачка, и он завертел головой в поисках жителей.
Под кустами с пышными кистями цветов стоял стол, уставленный посудой лабораторного вида. За столом возился с пипеткой и колбочками угрюмый мужчина, и решившийся подойти Алексей спросил его, в полном соответствии с ответом к той задаче:
- Простите, вы живете на этом острове?
Анна наткнулась на него, возвращаясь с работы. Лет девятнадцати, совсем мальчишка, глаза – не то что-то потерял, не то сам потерялся. Новенький, знакомое дело. Возясь с ужином, Анна видела парня в окошко - не уходил, так и сидел на лавочке с неприкаянным видом. Анна не выдержала и выключила газ под кастрюлей.
- Вы, наверно, ищете сектор Д? Для новичков, верно? Давайте, я вас провожу.
Он молча посмотрел на нее. Заблудившийся щенок уже получал ботинком по ребрам.
- Пойдемте, - сказала ему Анна. – Вы решили, что здесь лгут все и всегда? Тоже зря.
Парень послушно шел за ней. Молчание затянулось, Анна сказала, борясь с подступившим откуда-то раздражением:
- Вот это – остров тех, кто вообще не лжет. Спросили бы тут дорогу у кого-нибудь.
- Я спрашивал, - буркнул парень и мотнул головой в сторону мужчины, все так же сидевшего за деревянным столом. Отставив свои склянки в сторону, тот теперь флегматично толок что-то в ступке.
- И что он ответил? – полюбопытствовала Анна.
- «Отвали, не мешай».
- Да, Кирилл не любит, когда мешают работать.
- Кто любит? – неожиданно изрек мужчина, выбираясь из-за стола. – Я хорошо слышу. Когда вечер. Еще один в поисках выхода. Все мы искали выход отсюда. Куда ты ведешь его, Неточка?
- Выхода нет, - сказала Анна.
- Выход есть, - возразил мужчина. – Через лабиринт. Я видел и знаю. Взять тебя с собой, когда буду уходить, Неточка?
- Не надо, Кирюша, - сказала Анна. – Иди домой, уже поздно. Пойдемте, а то опоздаете на ужин.
- Вы так тоже опоздаете на ужин, - сказал Алексей, оглядываясь на Кирюшу.
- Я сама готовлю.
- А что такое лабиринт?
- Особая установка для процедур, - Алексею показалось, что у девушки дрогнул голос.
- Если его пройдешь, могут признать здоровым?
- Я не знаю. Не проверяла.
- А Кирилл?
Анна повернулась к нему лицом.
- Молодой человек, - сказала она строго. – Полчаса назад вы не верили, что я доведу вас, куда надо, а теперь задаете сложные вопросы. Вам осталось пройти три моста. Первый за тем домом, за ним все время по левому берегу, третий увидите. Дойдете?
- Дойду, - сказал он. Вид у него снова был обескураженный, но Анне не хотелось больше его жалеть. Ей давно хотелось есть и спать.
- Вас Нетой зовут?
- Анной, - поправила она. Несколько секунд, пока он соображал, что эти два имени могут быть вариантами одного, лицо его было по-детски обиженным.
Уходя, Анна улыбнулась, но уже через минуту думала о своем.
- Дочек у него было шесть, - неслось из-за двери в кабинет. – И вот предпоследняя по старшинству…
- В прошлый раз дочек было пять, - не согласился другой голос.
- Да шесть же!
– Могу представить вам запись нашей вчерашней беседы, если вы не помните.
- Говорю вам – шесть… А впрочем, один фиг, вы правы. Так вот…
Алексей перестал слушать, встал и отошел к окну. За окном шепталась листва, и пламенели цветами ухоженные клумбы. Смотреть на них почему-то было еще тоскливее, чем на бараки и туалеты.
Дверь кабинета наконец распахнулась, и лохматый мужичок, постреливая кругом себя глазами, прошествовал по коридору в сопровождении медсестры. Алексей помаялся немного и заглянул в кабинет. Врач без халата сидел за столом и чесал в шевелюре тупым концом карандаша.
- Как излагает, - сказал он Алексею доверительно. – Сюжет у него никакой, но ведь – артист! Заходите, присаживайтесь, - спохватился он. – Вы – Смородин?
Он быстро усадил Алексея в кресло и налепил датчики на шею и запястья.
- Расслабьтесь, - посоветовал он. – Я же не делаю ничего страшного или болезненного. Вам неприятно?
- Нет, почему же, - возразил Алексей скованно. – У вас мило.
- Да? – удивился псемолог. – Где мило? У меня в кабинете? А в лепрозории? Тоже?
Алексей запнулся, потом хотел выпалить что-нибудь нелицеприятное, но тут в памяти навязчиво завертелись серые глаза Анны.
- Во всем можно найти приятные моменты, - заявил он с отвращением.
- Красивая девушка? – проницательно сказал врач и ловко отодрал с Алексея датчики. – Не стремитесь говорить только правду и ничего кроме правды. Это не детектор лжи, я хотел снять общие физиопоказатели, а вы нервничаете. Псемамания так быстро не прогрессирует, и ваши реакции исследовать рано. Вообще вы пока как бы здоровый человек.
- Но тогда…
- Нет, - сказал псемолог. – Вирус псемы не распознается анализами, но Вы скорей всего инфицированы. Это очень цепкая штука.
- А если еще не инфицирован, это непременно произойдет. Вы даже не изолируете прибывших, – сказал Алексей. В нем поднялось притупившееся, было, отчаяние, какое мешало ему во время короткой и позорно-беспомощной борьбы с санитарным отрядом и заставляло буйствовать два дня перевозки.
Врач сказал примирительно:
- Практика изоляции себя не оправдала. Но около семи процентов приобретает иммунитет. Это можно выявить через несколько месяцев.
- Это правдецы?
- Нет, что вы. Тех, кого здесь зовут правдецами, как раз больны необратимо. Вы их уже видели? Да не нервничайте вы опять, тут нет ничего запретного.
- Я видел, - согласился Алексей. Вчерашний вечер, Кирюша и Анна опять вспомнились ему.
- Мы даже разговаривали. Про лабиринт.
- А, - сказал врач. – Да, это очень распространенная здесь легенда. На самом деле лабиринт – просто рядовая процедура. Помогает купировать рецидив, например.
- Он тестирует на… незараженность?
- Да, теоретически. Диагностика по клинической картине доктора Феншеля. Но в моей практике не было ни одного такого случая. Вы очень возбуждены сегодня, это нормально. Я вам дам время спокойно адаптироваться, а уж потом определимся с лечением. Жить вам придется в общем бараке, но…
- Я бы хотел пройти ваш лабиринт, - сказал Алексей.
- Ну боже мой, - сказал врач. – Вы подумайте, от кого вы получили информацию. Правдецы не могут лгать, конечно же, но… Они не всегда говорят правду. Хотя уверены, что говорят правду. Это разные вещи, вы же понимаете. А лабиринт - довольно жесткая процедура, - сказал врач, рассматривая пальцы Алексея, сжавшиеся на подлокотнике кресла. – По нему неприятно… блуждать.
Алексей заставил пальцы разжаться и повторил:
- Я хочу пройти лабиринт.
Издали лабиринт выглядел сложной системой труб, наподобие тех галерей, которыми пассажиров отводят к самолету. Молчаливый сегодня Дмитрий проводил Алексея до входа, - идти пришлось почти до границы лепрозория. Вчера Алексей тоже добрался до самой границы. То есть до острова, где стояли предупреждающие таблички. Дальше, за песчаной кромкой и буйками, обидно напомнившими о безмятежном отдыхе, тянулась широкая полоса чистой воды. Вдоль пляжа двигался катер, явно патрульный. Алексей с невинным видом помахал патрулю рукой, катер недвусмысленно повернул к берегу, и Алексей счел за благо скрыться в глубине островка.
Сегодня он не увидел широкой воды, трубы нависали над кустами и протоками. Дмитрий молча оставил его перед дверью, хлопнув по плечу. Дверь вела в здание, - таких маленьких больничных корпусов Алексей уже успел насмотреться, и ощущение безнадежности чуть не остановило его. Нужно ли продолжать сопротивляться? «Нужно, - сказал ветер, пахнувший сегодня почему-то дорогой и костром привала. – Нужно, нужно». Порыв сырого ветра подтолкнул его, и Алексей шагнул из серого дня навстречу сиянию белых стерильных стен и блеску инструментов.
- Наконец-то, - сказала медсестра. – Идите сюда.
Еще два человека дожидались его, - большой мужчина и маленькая женщина. Алексей с удивлением узнал своих недавних знакомых. Не колеблясь больше, он подставил руку под укол. Препарат, как ему показалось, никак не повлиял на его состояние и мысли. Через несколько минут медсестра повела его, Анну и Кирюшу длинным коридором, - должно быть, здесь и начинался лабиринт.
- Проходите по одному.
Кирюша, а за ним и Анна исчезли за дверью. Створки опять разошлись, Алексей шагнул внутрь цилиндра, повернувшегося вокруг него. Другая дверь раскрылась, выпуская его в новый коридор, но ни Анны, ни Кирюши тут уже не было.
Алексей пошел вперед. Не зная, что полагается делать, он просто шел. Коридор со скругленным потолком казался бесконечным. Он был светло окрашен, но освещен тускло. Возможно, это мрачное освещение и было причиной того, что в голову лезли самые гадкие мысли. Впрочем, приятные мысли его теперь навещали редко.
Алексей уперся в тупик, куда выходили две двери наподобие лифтовых, и остановился, раздумывая, что делать дальше, - верней, собирался об этом поразмыслить. В голову вдруг полезло непрошенное воспоминание об институте, о вступительных экзаменах и встреченном на экзаменах старом друге, которому очень нужно было поступить в том году. Друг не прошел по конкурсу – потому, что приняли Алексея? «Я в этом не виноват, - сказал себе Алексей, отгоняя всплывшее застарелое чувство вины.- От меня, на самом деле, ничего не зависело».
Чувство вины не проходило. Разозлившись, он заставил себя мысленно вернуться к тогдашним событиям. Беспристрастно, как мог, восстановил в памяти вопросы, реплики преподавателей во время собеседования, потом старательно припомнил полученные другом оценки - и с облегчением решил, что не помог бы другу, если бы сам остался тогда за бортом.
«Ну и хватит об этом вспоминать».
Дверь левого «лифта» была открыта – задумавшись, он и не заметил, когда она открылась. Теперь эта дверь захлопнулась, и открылась медленно правая, выпуская его в очередной коридор. Алексей озадаченно шагнул в правый коридор, очень похожий на левый. Он идет по бесконечным переходам и ждет начала процедуры, а процедура, похоже, уже началась!
Не зная, как проверить это предположение, он дошел до нового тупика с двумя дверями. Ни одна из дверей открываться не собиралась. С ненавистью глядя на двери, Алексей задумался. Какую клиническую картину должно составить его поведение? Чего от него ждут? Абсолютной правдивости? Признаться в самом постыдном, сказать правду врагу… По таинству ассоциации ему вспомнилась детская вражда, будто не было у него с тех пор врагов посерьезнее. «У тебя папаша больной, - говорил Сережка. – На учете в психушке. Ну, скажи, на учете?»
«Говорить правду».
- Да!
Кулаки сжались, - вмазать по глумливой роже, забивая стыд, боль, чтоб в другой раз не скоро захотелось… Но маячившие перед ним физиономии уже стерлись.
- Дрянь, - сказал Алексей, проходя в открывшуюся дверь. – Какая дрянь.
Последним вынужденным воспоминанием Алексея стал ребенок, спрашивающий: «Ведь папа вернется?» С усилием Алексей понял, что это не воспоминание, что такого в его жизни не было и не могло быть, и заставил себя сказать стоявшему перед внутренним взглядом ребенку «Нет».
Это все игра, повторял он себе, игра в мои ворота, но я не стану играть по их правилам.
Во рту остался отвратительный вкус, будто он не говорил, а жевал. Алексей сплюнул, пожалев, что великолепная аппаратура спрятана где-то за панелями стен, и нельзя плюнуть на нее. Огляделся.
Перед ним не было коридора. Была круглая комната. Привалившись к стене и вытянув ноги, сидел Кирюша и крутил в руках теннисный мячик.
Первой мыслью Алексея было: раз он вышел в одном месте с правдецом, значит, он все время отвечал правильно. Ну и где же тогда выход?
- А где выход? – спросил Алексей у Кирюши.
- А где Нета? – спросил Кирюша у Алексея.
- Понятия не имею.
Подумав, он уселся на пол рядом с Кирюшей.
- Анна ведь не хотела в лабиринт.
- Раз уж его запускают, каких-нибудь трех человек взять нужно, - пояснил Кирюша. – Не вхолостую же гонять. А нас разве спрашивают? Тебя тоже, небось не спрашивали. И когда в лепрозорий везли – тоже.
Он легко поднялся на ноги и сунул мячик в карман.
- Надо поискать Нету, - сказал он озадаченно. – Ей всегда тут тяжело бывает. – Он шагнул к двери.
- Это выход? – успел спросить Алексей.
- Не-е. Это возврат.
Вот так, значит. Кто-то рвется в лабиринт, - сейчас уже можно смело предположить, что по глупости. А кого-то заталкивают заодно, потому, что кто-то по глупости захотел в лабиринт.
Во рту все еще стоял гадкий вкус.
Коридор за дверью был длинным, очень длинным. Алексей успел заметить, где повернул, исчезая из поля зрения, Кирюша, и поспешил за ним. Все же он, видимо, неправильно засек место, потому что за выбранной дверью Кирюши не было.
Был привычный уже тупик и две двери.
Как могла девушка застрять в лабиринте? Что и как она выбирала? Уж точно не так, как Алексей.
Алексей пробормотал что-то ругательное и подошел ближе.
На этот раз была первая, полудетская любовь. Но не откровение первого чувства, а не слишком красивое расставание.
Первая любовь редко переходит в серьезные отношения. Разве тот, кто уходит первым, - всегда скотина?
Если учесть, что чувствует партнер, - обязательно скотина.
Алексей с отвращением вспоминал краски и запахи давней весны. И не сразу заметил, что раскрылась дверь. Левая.
Анна ходила кругами.
Непросто было определить направление в безликих коридорах, но Анне казалось, что она различает двери. Она могла бы поклясться, что прошла через одну дверь восемь раз. Круг - налево, потом опять налево… или направо. Восьмеркой.
Потом она сбилась.
Скверно было то, что с каждым кругом воспоминания становились ярче и подробнее.
Алексей застал ее у очередной развилки.
- Подождите, - сказал он.
Анна, не оборачиваясь, скользнула в открывшийся проход. Алексей - следом; к его удивлению, дверь его пропустила. Анна остановилась, - бледная, с больными глазами.
- Что-то… Я могу помочь?
- Нет, - сказала она. И пошла дальше. Алексей шел за ней, не отставая; двери открывались без его участия, тяжесть в голове проходила. Было так хорошо идти и не думать, не вспоминать; он опомнился, когда Анна сказала:
- Круг. Опять круг.
- Хватит, - сказал Алексей. Обошел безучастно стоявшую Анну, встал перед ней и взял ее руки в свои. – Теперь я пойду впереди. А вы давайте за мной, прямо так, паровозиком…
Он потерял чувство направления и чувство времени. И все порывался идти дальше, когда Анна его остановила.
- Мы опять идем по кругу. Уходите, совсем не обязательно быть тут вдвоем.
- А вы?
- Меня выведут через резервный выход. Так уже было. Плохо только, что здесь невозможно остановиться. Слишком… тяжело…
- Идите сюда, - сказал Алексей, решительно отводя подальше ее от «лифтового» тупика. Что происходит? Почему вы не можете выбраться?
- Это моя проблема, - ответила Анна. Она зажмурилась, но слезы вытекли из-под век, оставив блестящие в безжизненном свете дорожки. – Слишком трудно выбрать. И трудно не соврать себе. Я даже не знаю, в чем тут правда. И как должна была поступить. Мама заболела из-за меня. Из-за того, что переживала из-за меня. Если бы я не сделала аборт, она волновалась бы, еще больше, как я буду жить. И не смогла бы за ней ухаживать. Но не из-за нее же я убила ребенка? И не из-за него убила маму?
- Тише, - сказал Алексей. – Тише, тише. – Он совсем не умел успокаивать плачущих девушек, но это его сейчас не смущало. Уже не отчаяние поднималось в нем, а холодная злость.
- Идите, - сказала Анна.
- Еще чего. Попробуем снова. Может быть, я вас понесу? А вам надо успокоиться. Не может быть, чтоб нельзя было одолеть эту проклятую технику…
- Отлично сказано, - послышалось сзади, и в коридор ступил Кирюша. – Разберемся. Не плачь, Неточка. Разве я не говорил, что выведу тебя? Погоди, парень. Дай-ка ее мне.
Долго не думая, Кирюша поднял Анну на руки, легко, как ребенка.
- Разберемся, - повторил он, подходя к дверям. – Разберемся с техникой. А вот так!
И он тюкнул своим массивным кулаком по правой двери. Дверь, словно обалдев от такой наглости, приоткрылась и пропустила его. И захлопнулась перед носом Алексея.
- Разберемся, - повторил оставшийся в одиночестве Алексей, после того, как закрыл рот.
В конце концов, он тоже разобрался. Добрался все до той же круглой комнаты, и Кирюша снова сидел, вытянув ноги, у стенки, только уже не играл мячиком, а держал за руку сидевшую рядом Анну.
- Объясни мне, - сказал он, устало присаживаясь рядом с Кирюшей. – Я первый раз сказал ребенку «Нет». А теперь сказал «да». Каким макаром я опять тут?
- А в каком случае ты солгал себе? – спросил его Кирюша.
- Не знаю. Может быть, в обоих.
- Весь лабиринт – просто лживая ловушка для крыс, - сказала Анна. – И весь лепрозорий – тоже. Разве вы до сих пор не поняли? И выхода отсюда нет. И не может быть. Все мы больны, больны безнадежно.
- Нета, - повторил Кирюша ласково. – Ну, хватит, сколько можно. И никакая ты не больная, я-то знаю. Если ты больна, то и весь большой мир – тоже.
- Так и есть, - сказала Анна.
В это время распахнулась дверь, не дверь «возврата», другая, и в комнату заглянул человек в белом халате.
- Чего сидите-то? – спросил он. - Выбрать не можете? Я тоже ждать устал. Кто ко мне?
- Нет, нет, - забормотала Анна, вскакивая на ноги. – Я не могу, не хочу. Не надо, пожалуйста, хватит…
- И не надо, - успокаивающе заверил Кирюша. – Я тоже не пойду. Зачем? Я там был уже. Там нет выхода.
- Не волнуйтесь, - сказал человек в халате, входя к ним. Алексей успел заметить за дверью стол, похожий на операционный, в ярком синеватом свете ламп. – Я же не настаиваю. Другое дело, если в вы прямо ко мне вышли, через другую дверь. Значит – домой? Результаты вам лечащий врач скажет. Давайте, я вам верхний выход открою. Правда, там дождь начинается…
- Ничего, что дождик, - сказала Анна.
Они поднялись по винтовой лесенке на открытую площадку. Лабиринт остался внизу – серые трубы на бетонных ногах опор, скучные и нестрашные. Алексей смотрел, как Анна подставляет ветру лицо, и по лицу текут дождинки. У дождя был вкус болота.
- Ну вот, - сказал Кирюша, осматриваясь. Алексей удивился: в Кирюшиных глазах не было ни болезни, ни боли. И это – самый больной здесь человек?
Да, права Анна. Здесь все и всё во власти вируса. И выхода нет.
- Посмотри, парень, - прервал его мысли Кирилл. – Вон там твой барак. Там – отмели, где ты должен был работать.
Никаких отмелей за пеленой дождя Алексей не видел.
- Ну хоть дорогу-то видишь?
Подвесная тропинка начиналась где-то совсем близко. Вела от трубы. Мостик висел над протоками, как над ущельем, плавно уходил вниз и скрывался за кустарником. Конца мостика видно не было, Алексей разглядел дальше только причал с моторками.
- Я думал, катера только у охраны.
- Там живет администрация, - сказала Анна. – У нее есть.
- Там нет двери, - продолжал свое Кирилл. – Но есть выход, вон он. Я нашел его. Видишь, Нета? Ладно, ребята, вы меня подождите. Я кое-что доделать не успел.
- Что ты еще выдумываешь? – взмолилась Анна. – Пойдем, пожалуйста.
- Ничего, - сказал Кирюша. – Просто потерпи еще немножко. Я быстро.
Он провел своей большой ладонью по волосам девушки, кивнул и спустился в люк. Анна беспомощно оглянулась на Алексея. Видно было, что ей страшно за Кирюшу и страшно возвращаться в мрачные ходы лабиринта.
- Все время он чудит, - сказала она сердито.
- Да, - согласился Алексей. Значит, он был в том… кабинете, куда мы не пошли?
- Конечно, был, - Анна отвернулась. – Вы думаете, правдецами становятся просто так?
- Он личность интересная, - Алексей растерялся. – Что-то химичит. С мячиками ходит.
- С мячиками?
Уже не бледная, как раньше, - побелевшая Анна посмотрела на него невидяще. И кинулась в люк, не разбирая ступенек. Алексей пошел за ней, недоумевая, что такого ужасного он ляпнул на этот раз.
Прозвучал не слишком громкий, но явно близкий взрыв.
Алексей свалился с лесенки, подскочил и побежал, не замечая боли в ноге, за Анной. Туда, откуда раздался взрыв, где начиналась подвесная дорожка. Там в стене коридора зияла дыра, впускавшая сырой воздух и дождь. Подвесная дорога начиналась за краем дыры, заманчиво целая.
На полу коридора сидел Кирюша, зажимая рукой плечо. Бок его куртки был мокрый от крови.
- Я не нарочно, Нета, - сказал он. – Ошибся. Но все-таки я тоже выберусь.
- Ну, и чего вы добились? – раздалось над ними. – Вы не первые, кто мечтает прорвать оцепление и вырваться за границу. А дальше что? Думаете, вы далеко уйдете? Далеко уведет вас служебный выход?
- Они выберутся, - сказал Кирилл.
- Лучше помогите ему, - с отчаянием сказала Анна. – Вы не понимаете? Он же просто не мог соврать! Он не может не сделать так, как сказал!
- Покажите рану… Вы можете идти?
- Нет, - сказал Кирилл. – Не трогайте меня, пожалуйста. Всегда есть способ уйти. Пусть и не так, как хотел.
Эти прозвучало так, что у Алексея мурашки прошлись по спине, и он впервые почувствовал, что значит слово «правдец». Только размышлять сейчас было некогда.
– Я вызову помощь, - сказал, поколебавшись, врач. – И вернусь.
– А вы бегите, - приказал Кирюша, глядя врачу вслед. – Быстрей. Через десять минуть здесь будет половина патрульных катеров. Бегите! – он выпустил руку Анны из своей ручищи.
– Кирилл, - закричала Анна. – Так нельзя! Ты обещал, что мы уйдем. Но что, если мы не выберемся без тебя?
– Что ты делаешь, Нета, – великан посмотрел на девушку с удивлением обманутого ребенка.
– Ничего, - Анна вытерла дождь и слезы. – Идем.
– Нет, ну просто черт знает, что такое! Помогите мне встать.
Алексей кинулся, подставил плечо. Они вылезли кое-как через дыру и протащились десятка два метров. Потом подвесной пластиковый мостик, казавшийся прочным, вздрогнул под ногами: сзади раскатом прогремели несколько взрывов, гораздо громче первого.
- Слабовато, - прокомментировал Кирюша, наваливаясь на Алексея, как два мешка с картошкой. – Но ничего. Хорошие у меня были мячики. Идемте, некогда.
Алексей успел увидеть, как коридор, где они недавно стояли, провисает одним концом, удерживаясь другим на опоре. И снова потащился вперед.
Им везло, если это можно назвать везением. На берегу, куда они вышли, было пусто, и никто им не мешал. Пока Анна пыталась что-то сделать с ранами Кирилла, Алексей выбрал среди беспризорных лодок маленький катер. Погрузил товарищей, оттолкнулся заботливо прихваченным веслом. Мотор он осмелился включить, когда отошли по течению на приличное расстояние. Он вел катер, петляя между островами, и думал о том, что скоро его придется бросить, слишком легко их выследить с воздуха. И совсем непонятно, что делать с Кирюшей, который лежал тихо, видимо, ослабев. Он думал, что у них нет ни лекарств, ни еды, разве что забортной воды в избытке. Проблемы были серьезными, но почему-то не пугали. Были река и скорость, открытый ветер и дождь. И были сказанные Кирюшей слова «они выберутся», вселявшие уверенность, что так и будет. Если все сделать, чтобы так было.
Им удалось найти пристанище в заброшенных хибарках, где была целая крыша и даже погреб с овощами. Через неделю отправились дальше. Еще через неделю Алексей расстался с друзьями, продолжая свой путь. |
Рассказ открыт для комментариев