На Небесном Вдохновении на Троя Секунду снизошло, наконец, осознание того, что Компания экономит на транспортных расходах даже самых незаменимых своих сотрудников.
Единственным судном в порту, которое подходило ему в поднадоевшей уже гонке преследования, оказался роскошный круизный лайнер, зашедший на Вдохновение за очередной порцией туристов в своем бесконечном странствии по жемчужинам звездного рукава.
Кредитного лимита хватило лишь на путешествие третьим классом, и о прогулках по подкожным обзорным палубам левиафана пришлось забыть сразу.
Плюсом путешествия в трюме была возможность дышать нормальной атмосферой без необходимости заполнения легких насыщающим коллоидом, как это были вынуждены делать пассажиры второго класса, разместившиеся в трубопроводах и туннелях кровеносной системы межзвездного исполина. Минусом – наполнявшее эту атмосферу зловоние, порожденное китовым пищеварением, да постоянная перистальтика стен и утробные стоны, эхом разносившиеся под сводами трюма. Впрочем, Трой быстро перестал это замечать, целиком поглощенный бумажной работой - Компания обожала точность в отчетах своих сотрудников.
Капитан оказался несговорчивым. Разродить свой красавец-лайнер планетарным челноком ради одного сходящего в непопулярной системе пассажира, не говоря уже о том, чтобы зайти в один из ее внешних портов, он отказался наотрез. Средства, предусмотренные сметой на дачу взяток, были давно израсходованы. Сулить же кары небесные смысла не было – в этом секторе пространства Компания была явно не в авторитете. Все, на что согласился упрямый звездный волк, так это произвести намечающийся сброс «балласта» в точке, примерно удовлетворяющей своими координатами интересам Троя.
Пришлось соглашаться.
Вздохнув, Трой отправился со своими нехитрыми пожитками в глубь китовьего кишечника, упаковался в эластический пузырь модуля жизнеобеспечения и неделю просидел в темноте, тесноте и тепле в недрах растущего кома отходов жизнедеятельности межзвездного скитальца, ожидая, пока лайнер на мгновение вынырнет в нормальное пространство на границе с системой Замарашки. Наконец вожделенный момент настал, и в разбегающемся облаке содержимого кишечника небесного исполина Трой прибыл, наконец, в конечный пункт своего назначения.
***
Кит опорожнил кишечник в кометном облаке системы Замарашки, и Трой повис посреди ничего, окруженный смутными массами рыхлого льда.
С расстояния в треть светового года солнце Замарашки было лишь самой яркой из звезд, населявших внутренность небесной сферы. Волны интерференции морщили пространство радужными кольцами, отмечая точку ухода кита в Безразмерность.
Сектор кометного облака, в котором Трой болтался сейчас в компании десятка тонн китового дерьма, отделенный от абсолютного нуля тонкой мембраной пузыря жизнеобеспечения, был почти пуст. На его запрос откликнулся лишь одинокий скарабей Кометчиков, медленно ползший по той же орбите, что и Трой, в четверти окружности от него, но перешедший на связывавшую их хорду, стоило ему зафиксировать сигнал маяка.
Дожидаться его прибытия Трой не стал. Скарабей с равной степенью вероятности мог оказаться и мирным ассенизатором, и рыщущим в Оорте пиратом. Провести остаток жизни в качестве запаса органов для обитателей комет Трою не улыбалось, а посему он усыпил системы жизнеобеспечения пузыря, впал в гибернационную кому и начал свое безмолвное падение на солнце системы.
Три месяца спустя он пришел в себя в медотсеке орбитального терминала Компании. Настенный экран показывал медленно вращающийся в полумиллионе километров от него туманный шар Замарашки.
***
Финвал, на котором `Один Разов, на считанные часы разминувшись с наступавшим ему на пятки Троем, бежал с Небесного Вдохновения, прибыл в систему Замарашки месяц назад. Пройдя заправочным коридором планктонных фабрик на юпитерианской орбите и выгрузив немногочисленных пассажиров, он вновь нырнул в Безразмерность. Разов был в списке тех, кого кит оставил в системе.
Медлительный внутрисистемный кашалот подобрал Разова в поясе астероидов и увлек в неспешное путешествие по бесчисленным пылинкам человеческих поселений. Трой, просматривая копию бортового журнала каботажника, опасался, что Разов затеряется среди миллионов обитателей орбитальных заводов, ферм и городов, но сканеры идентификации упорно отмечали его постоянное присутствие на борту. Он ни разу не попытался сойти на берег даже на станциях-казино и в борделях, что говорило о его целеустремленности и внутренней дисциплине. Трой не взялся бы предположить, что именно человек, нагревший своих работодателей на миллиарды кредитных единиц, мог искать в этой забытой богом системе, о существовании которой в головном офисе Компании знали лишь единицы, но постепенно все более уверялся в мысли, что именно Замарашка была конечной целью отчаянного побега Разова.
Прибытие кашалота в гравитационный колодец Замарашки ожидалось в ближайшую декаду, так что у Трой вполне располагал временем для организации достойной встречи. Полевые агенты Компании, поднятые его полномочиями в ружье, ждали на поверхности планеты и станциях орбитального лифта с обновленным приказом: организовать скрытое наблюдение за объектом вместо первоначально оговоренного его задержания.
Трою становилось все интереснее, чем мог привлечь Разова этот странный мирок.
***
Кашалот прибыл на конечную станцию экваториального лифта и убыл с нее после недолгой стоянки. На перронах остались полтора десятка бронзовокожих горняков из Пояса, пара похожих на богомолов модификантов с Колеса Фортуны и угрюмый безрукий и одноногий кометчик, невесть каким ветром занесенный во внутренность системы. Недостаток конечностей с лихвой компенсировался бесчисленными беспрестанно извивающимися биопротезами, хорошо подвешенным языком и сногсшибательно обширным запасом ненормативной лексики. В этом Трой не преминул убедиться во время недолгой беседы с инвалидом в карантине, куда всех бывших пассажиров кашалота спешно поместили под нелепым предлогом, едва выяснилось, что никто с фамилией Разов на сушу так и не сошел.
Бросившиеся на перехват касатки околопланетной охраны задержали насмерть перепуганного кашалота за орбитой меньшей из лун Замарашки. Среди пребывавших в состоянии шока пассажиров и мрачных членов экипажа Разова не было.
Учетные записи бортжурнала засвидетельствовали присутствие Разова на борту после стоянки на орбитальных оранжереях, бывших последней остановкой кашалота перед прибытием на геоцентраль, и его отсутствие в момент стыковки с экваториальным терминалом орбитального лифта.
Команда каботажника недоуменно разводила руками. Подкупить их Трою было нечем, напугать не удавалось: бывалые контрабандисты имели всемогущую Компанию в виду, что, как начинал понимать Трой, было нормой для миров Периферии; документы на транспортное средство и груз были в порядке, и повода для выкручивания рук не оставалось. Модули жизнеобеспечения и гелевые скафандры наличествовали в полном комплекте, трасология маршрута следования оставалась в пределах рекомендованных отклонений, незапланированных стыковок не проводилось, раковины самописцев явных следов взлома и проникновения не носили. Но глаза у капитана были хитрые-хитрые.
Опрос пассажиров не дал ничего. Горняки пили всю дорогу от самого Пояса, модификанты насыщали свои усовершенствованные организмы мощной синтетикой, дурманившей мозг. Прочая публика сидела по углам, опасаясь связываться с развеселыми компаниями в тесноте едва пригодных для перевозки биоформ трюмов. Никто, кроме членов команды, не мог даже просто поручиться за присутствие Разова на борту, а на искренности экипажа Трой уже поставил крест. И тут неожиданно пригодилось красноречие прибывшего из Оорта инвалида.
Поток лившихся из щербатой пасти кометчика слов был причудлив и неиссякаем. А еще он был совершенно непонятен Трою, даже несмотря на сверхоживленную жестикуляцию с привлечением всех возможностей современного биопротезирования. Ложноножки и щупальца свивались в узлы и расплетались, образовывая невероятные в своей сложности фигуры, часть из которых явно несла описательно-непристойную смысловую нагрузку, обозначая действия, в приличном обществе вслух не обсуждаемые. Подозревая, что усиленная жестикуляция является неотъемлемой частью квазиязыка полудиких обитателей оортовых комет, и не владея талантом сурдолога, Трой распорядился кликнуть переводчика.
- Дикобразиху поимел наш борт на ходу, подманил да присунул по быстрому, контакт-есть-контакт! Маякнул ей, да мудлом поманил, она ему и отдалась, коровка похотливая, ключ на старт, и все дела! – бешено вращая безумными глазами и брызгая слюной, вещал кометчик, выразительно иллюстрируя свой рассказ вихрем телодвижений, в сравнении с которым пляска святого Витта выглядела бы неспешным менуэтом. - Паслась себе вовне, а тут телят побросала, сучье вымя, и ну крытарю своему рога наставлять. А наш-то молодец, даже ход не потерял, по тихому да по быстрому чик, и разбежались – наш в док, а та в орбитальную гроздь шасть, от мужика своего хорониться. Ну, ужо он-то ей задаст, задаст, бо ревнивы дикобразы да обидчивы, уж нам на кометах эт хорошо ведомо. Чуем мы их нутром да сиделкой своей, да знаем, да сторонимся. А ейный свиреп да могуч, и беде быть, ага. Сюда он грядет, и скоро!
- Каботажное судно в ходе следования по заявленному маршруту имело кратковременный половой контакт с незарегистрированным судном противоположного пола, пришедшим извне системы. Предположительна принадлежность самки к стаду Диких, обитающих вне плоскости эклиптики. Несомненен факт супружеской измены, что может иметь нежелательные для безопасности навигации внутри системы последствия. По окончании полового акта указанный незарегистрированный объект скрывается в фабричном кольце на высокой орбите над Замарашкой, - невозмутимо переводил с кометной фени сухопарый клерк в старомодных очочках в изящной оправе, не глядя на Троя и всем видом показывая, насколько большим одолжением является взятая им на себя обязанность.
Все начинало вставать на свои места.
***
Да, драть вас тут некому, думал Трой, кивая в такт словам переводчика с важным выражением лица, подраспустились, работнички; если бы не карт-бланш от Головной конторы, хрен бы кто и дернулся помогать. Так и придется и дальше корчить из себя невесть какую шишку с невесть какими полномочиями. Что ж…. Хорошая мина при плохой игре еще никому не мешала. Еще бы игра стоила свеч, как он пытался убедить начальство.
Ведь не скажешь же прямо, вызываясь в дорогостоящую миссию за тридевять земель, что тобою движет лишь любопытство, стремление к перемене мест и желание вырваться наконец из обрыдлости повседневной офисной рутины, вставшей поперек горла настолько плотно, что впору было рассматривать всерьез вариант суицида.
Но тут, к счастью, Трой набрел в ходе своей аудиторской проверки на злоупотребления Разова, натянулись установленные тем тревожные ниточки, грянул тревожный набат – и все завертелось.
Разов сорвался в бега, а Трой, как человек, лучше прочих изучивший манеру действия расхитителя и образ его мыслей, был срочно откомандирован ему вослед.
Троя на первых порах несказанно удивляло то, что соседи Разова по офису, проведшие в одном с ним пространстве долгие годы, пока он готовил свою авантюру, перенаправляя потоки проходящих через его терминал данных и по крупице собирая на анонимных счетах доли кредитов, оседавшие на фильтрах собственноручно написанных программ – все эти люди оказались не в состоянии рассказать следствию о своем коллеге хоть что-то сколь-нибудь внятное и полезное.
Разов был заурядным представителем серой массы офисного планктона – таким же, каким был и сам Трой до того, как в его руки попали свидетельства произведенных Разовым махинаций.
Что сподвигло Разова на преступление, оставалось неясным. Стабильный немалый доход, дом, семья, кредитные платежи, поездки в отпуск в корпоративные санатории с домочадцами, фокстерьер под одеялом на супружеском ложе, давно остывшем от былой страсти, онлайн-бродкаст кубка по астроболу под пиво по выходным – обычная судьба заурядного человека, не блещущего особыми талантами и не способного похвастать происхождением или хотя бы приличной родословной, не говоря уж о баснословном состоянии.
Спокойная, распланированная до самого конца жизнь, которой живут миллиарды человеческих существ по всей Галактике, и о которой мечтают десятки миллиардов тех, чей уровень жизни гораздо ниже.
Жизнь без будущего.
Скучная жизнь.
Жизнь, которую так хочется изменить.
Трою казалось, что он понял мотив, движущий Разовым. Он знал пункт назначения, к которому Разов шел, путая след и стараясь оторваться от неизбежного преследования, сквозь галактический вихрь.
Неясной оставалась лишь конечная цель его головокружительной авантюры.
Трой не верил, что это приключение было задумано лишь только ради собственно приключения.
И он был бесконечно благодарен Разову за возможность повидать мир вне стен дома и офиса – хотя никогда и никому в этом не признался бы за все сокровища звезд.
***
Поблагодарив клерка коротким кивком и распорядившись вколоть успокоительное разошедшемуся до полной невменяемости кометчику, Трой лично полез в нутро кашалота, хранящее следы многодневного шахтерского разгула и последствий абордажной атаки.
В неприметном закоулке трюма обнаружился хирургически тонкий разрез, уже заживающий под пластырем с биоклеем. Апертура повторно вскрытой раны позволяла человеку средних габаритов проникнуть в технические пространства брюшины. Осмотр китовых гонад выявил следы взлома и проникновения на трубопроводе левого семявыносящего протока.
Восстановить недостающие звенья цепи было делом техники.
Не было секретом, что хитрые и расчетливые листригоны Пространства, стремясь выгадать каждый кредит, предпочитали поддерживать нормальный эмоциональный фон своих посудин без лишних трат. К таковым, с их точки зрения, относились и инъекции синтетических эндорфинов, которые входили в программу регулярного технического обслуживания в орбитальных доках. Контрабандисты предпочитали позволять собственным судам искать удовольствие на стороне, не видя ничего зазорного в том, чтобы их питомцы и кормильцы совокуплялись друг с другом или со случайными партнерами, если это не вызывало критических отклонений от курса или задержки рейсов, грозящей выплатой неустойки.
Команда кашалота упрямо молчала, но, к их чести, никто и не пытался отрицать очевидное.
Обладая простейшим симбионтом-дыхателем, в меру отчаянный и не вполне нормальный человек без труда мог пережить внутри эластического трубопровода спазмы страсти исполинов и конвульсии великанского наслаждения, чтобы, минуя холод вакуума в самом естественном из возможных в мироздании стыковочных узлов, ворваться на чужой борт в селевом потоке китового эякулята.
И теперь этот бесстрашный безумец путешествует по системе в самом странном и защищенном месте из всех возможных.
В утробе незарегистрированного полуспятившего кита.
Трой заказал глубокий поиск со станций слежения.
***
Через полсуток результаты сканирования сферы Пространства вокруг Замарашки диаметром в миллион километров были получены.
Беглая распутница была обнаружена лежащей в дрейфе в тени тысячекилометровых зеркал орбитальных плавилен.
А на периферии просканированной сферы нарастала пространственная зыбь от экстренного торможения неизвестного корабля сверхбольшой массы, пришедшего со стороны вольных пастбищ извне системы.
Прежде, чем были готовы хотя бы примерные выкладки из вычисленных массы и ускорения внесистемного гостя, затаившаяся до той поры среди циклопических конструкций беглянка выдала серию ускоряющих импульсов, уходя на низкую околопланетарную орбиту в попытке скрыться на ночной стороне Замарашки.
Излучая яростную песнь, в которой ревность мешалась с ненавистью и обещанием скорой расправы, в локальном пространстве планеты появился разъяренный супруг.
Кит-убийца.
Кометчик оказался прав в своем безумном пророчестве.
***
Стада Диких кружили по системе Замарашки вне плоскости эклиптики в бесконечной миграции вокруг солнца по кометным орбитам, изредка приближаясь к обитаемым мирам, совершая набеги на планктонные фермы и разоряя небесные леса.
Часть из них была обломками кораблекрушений, оставленными некогда командами, но выжившими в давних катастрофах вопреки всему. Часть – бунтарями, вышедшими из под контроля хозяев под давлением рвущихся из подсознания инстинктов. Прочие же были рождены от союзов этих бывших рабов человека.
Рождены свободными.
Дикими.
На Диких охотились на нелегальных сафари отчаянные одиночки.
Их объезжали на пари и из жажды наживы авантюристы всех мастей.
На них объявлялись загонные охоты возмущенными хозяевами попорченной Дикими недвижимости.
Их популяции периодически прореживались силами объединенных флотов всех систем для обеспечения безопасной навигации в нормальном пространстве.
За некоторых из них безутешные бывшие владельцы предлагали вознаграждение, на которое можно было бы завести новенькую флотилию в десяток-другой голов.
Считалось, что укротить Дикого до конца невозможно, и дух бунтарства пребывает с ним вечно. Дикие киты оставались дерзки, решительны и неуловимы – и быстрее их не было кораблей в галактике.
Среди них встречались порой уникальные и абсолютно смертоносные экземпляры.
***
- Идентификация объекта наблюдения неполная. Объект не откликается на запросы по протоколу «свой-чужой» вне зависимости от приоритета запроса. По результатам изучения силуэта объекта, характеру визуально определяемых повреждений и диаграммам спектра излучения планетарных движков с вероятностью в семьдесят целых пять десятых процента возможно предположить, что идентифицируемый объект является дредноутом класса «Миротворец», линия боевых мутаций верфей Последней Надежды, год выпуска одна тысяча девятнадцатый по календарю Исхода, серийный номер бета-три-каппа-восемь-двенадцать-шестнадцать, имя согласно реестру Адмиралтейства от года спуска со стапеля - «Ахав» . После полученных в ходе конфликта при Бетельгейзе повреждений потерял атмосферу и ход в нормальном Пространстве и Безразмерности; был оставлен командой. Списан как пропавший без вести сорок три стандартных года назад.
Эхо войны.
По картинке, смоделированной мозгом орбитального терминала на основании данных от дальнозорких глаз трех спутников-наблюдателей, Трой следил за актом неотвратимого возмездия.
За воздаянием по заслугам.
За исполнением высшей справедливости, имя которой месть.
Вот бронированный исполин, сплошь покрытый безобразными рубцами от плазменных атак и применения абордажных аннигиляторов, ощетинившийся лучевыми турелями и отягощенный иссушенными вакуумом мумиями перехватчиков под грудными плавниками, нагоняет свою неверную наложницу у верхней кромки атмосферы Замарашки.
Вот он силой овладевает ею, а потом медленно и неотвратимо вдавливает ее изящное по сравнению с габаритами собственной туши тельце в смертоносную при вхождении в нее на второй космической скорости газовую вуаль планеты.
После чего, вырвавшись из крепких объятий возлюбленной и безжалостных пут притяжения, оставляя за собой хвост из пепла, ошметков сгоревшего панциря и испаряющейся сквозь трещины в лопнувшей броне крови, сопровождает на низкой орбите кувыркающийся сквозь атмосферу ком боли, страдания и пламени, бывший некогда его страстью.
Все частоты вещания несущей волной заполняет китовая песня гнева, тоски и одиночества. Ей вторит мешанина бессвязных воплей, полных раскаяния, недоумения и муки.
Черный шлейф дыма горящей плоти отмечает путь изменницы до места жесткой посадки в самом сердце Пустыни Праха в северном полушарии Замарашки.
Самец тоскует еще полсуток, зависнув на геосинхроне и испепеляя любое приближающееся к могиле бывшей спутницы живое существо и транспортное средство орбитальным ударом.
Пустыня вокруг места крушения спекается в стеклянистый шлак.
Наконец паломничество любителей легкой наживы прекращается, и небесный Отелло покидает свой пост, устремившись в погоню за легкомысленным соблазнителем, который к тому времени изо всех сил старается скрыться в скоплении камней и пыли между орбитами внешних лун. Поняв безнадежность этих попыток, экипаж покидает судно, бросив на произвол судьбы пассажиров и груз. За часы, в течение которых грозный мститель неуклонно сокращает разделяющее его и жертву расстояние, силы безопасности в негласном сотрудничестве с пиратами внутрисистемных трасс организуют и проводят совместную спасательную операцию, в результате которой первым достаются слезы счастья, крепкие объятия и страстные поцелуи благодарных пассажиров, а вторым – весь ассортимент карго обреченного каботажника.
В обиде не остается никто.
Когда еще через полсуток ветеран превращает незадачливого кашалота в головешку и отправляется догонять поднявшееся над эклиптикой стадо, все человеческое население орбит, включая Троя, наконец с облегчением переводит дух. Режим чрезвычайной ситуации отменен, и Трой снова может заняться выполнением своих непосредственных обязанностей.
Всего-то и нужно, что отыскать посреди воцарившегося в околопланетном пространстве и на поверхности хаоса одного-единственного человека.
Иголку в стоге сена.
Трою было не привыкать.
***
За месяцы погони он привык к неуловимости Разова, к его феноменальной способности уходить от преследования в последний момент, к умению затеряться на видном месте и выбрать среди всех имеющихся вариантов действия наиболее непредсказуемый, самоубийственный и дерзкий.
Научиться предугадывать каждый последующий шаг беглеца в случае с Разовым не представлялось возможным, но избранная в конце концов Троем тактика неизменно приносила свои плоды.
Взяв однажды след, он неторопливо и последовательно распутывал клубок хаотических на первый взгляд перемещений, немотивированных, казалось бы, поступков и странных решений своего клиента. Подобно взявшей след гончей, он шел за ним от системы к системе, не отвлекаясь на ложные цели и не позволяя себя обмануть хитросплетению противоречивых ходов противника, с каждым прыжком очередного корабля сокращая разрыв между преследователем и жертвой.
Впрочем, жертвой Разов не был.
С хладнокровием, порожденным отчаянием, он упорно шел к одному ему ведомой цели, которую Трою не удавалось вычислить до последней пульсации. Но то безрассудство, с которым Разов хватался за малейшую возможность, хоть на шаг приближавшую его к поверхности планеты, позволила Трою с высокой степенью достоверности определить конечную цель бегства Разова сквозь галактику.
Целью этой была Замарашка.
И теперь Трою оставалось лишь надеяться, что Разов ждет его там, внизу, среди болот, пустынь и мелких пресных морей этой богом забытой планетки на задворках обитаемой части галактики, в самом сердце вселенского ничто.
Троя ждала поверхность.
Где-то там, далеко внизу, на самом дне гравитационного колодца планеты, был Разов.
Гонка подходила к концу.
***
- Все, что осталось, - грустно сказал командир патруля, обводя широким жестом место катастрофы.
Смотреть и действительно было особенно не на что.
Патрульный коптер замер на краю обширной воронки посреди пустыни. Трой, опираясь на чуть подрагивающий бок зверюги, стоял на спекшемся песке.
- Долго же вы сюда добирались, - заметил он. Патрульный развел руками без тени раскаяния и сожаления. Тяжелая, мехом наружу, доха делала его похожим на медведя. Трой и сам выглядел так. В умеренных широтах Замарашки оказалось на удивление холодно
- Мы же планетарный патруль. Вам со своих высоких орбит все время кажется, что на поверхности все рядом. А на деле.… Сначала этот гад всех жег, и мы из-за горизонта и нос высунуть боялись. А потом Орда прокатилась, с ними тоже связываться не резон. Орда, она, конечно, не линкор, тут калибр поменьше будет, но… - Патрульный усмехнулся в усы. Полярик очков прятал выражение его глаз, но тон был полон покровительственных ноток. Это была снисходительность человека на своем месте по отношению к межзвездному бюрократу, который по долгу службы владеет всей ситуацией в целом, не размениваясь на частности, и как раз этих частностей ему и не хватает для понимания истинного положения дел.
Трой и не думал отрицать очевидное. Да, в деле интергалактического сыска он дилетант.
Но дилетантам чаще всего и везет.
Впрочем, как раз на везение он и не уповал.
Он был уверен в правильности своих расчетов и своем прорезавшемся чутье ищейки.
Он был уверен в успехе своей миссии, даже каждый раз оставаясь позади Разова на один шаг.
Теперь ему предстояло этот шаг сделать.
- А попытаться изменить направление следования кочевников было нельзя? – спросил он, в очередной раз поправляя очки. Очки все норовили сползти на нос: экипировку подбирали в спешке сами патрульные, и толком подогнать ремни и присоски чужой маски Трой так и не сумел.
- А вы пробовали когда-нибудь голыми руками остановить паровой каток? – ответил вопросом патрульный.
- Нет, - честно ответил Трой. – Но как-нибудь непременно попробую.
- Удачи! - патрульный искренне расхохотался, с трудом удержавшись от того, чтобы шлепнуть Троя по плечу. Вздохнув, Трой принялся спускаться в воронку.
Патрульный был прав. От несчастной китихи осталось не так уж и много. Изломанные арки гигантских ребер, вплавленные в песок, упирались в низкое небо. Распавшимся пролетом моста вытянулся позвоночник. Расколотый череп безглазо таращился в никуда.
Через провал затылочного отверстия Трой полез внутрь.
Ветер взвыл под высоким сводом при его появлении, и мелкие костогрызы-пустынники метнулись прочь, прячась в тенях по углам. Свет косыми завесами проникал в череп сквозь разошедшиеся швы. Воздух наполняла стойкая смесь запахов плавильни и крематория. Вслушиваясь в эхо своих шагов, Трой направился по костному крошеву к носовым пазухам гигантского костяка.
Добраться до самописцев помогли навыки альпинизма, бухта полимерного шнура и ультразвуковое долото. С ног до головы покрытый белой пылью, воняющей жженой костью, Трой вскарабкался по склону к поджидающему его патрульному. Тот, подпирая теплый бок коптера, курил, наблюдая за эволюциями шныря с орбиты. Коптер возмущенно трепетал дыхальцами, стараясь уклониться от колечек дыма от сигары патрульного, и временами громко чихал, брызжа светлым конденсатом на песок. Когда голова Троя появилась над краем воронки, патрульный шагнул вперед, отбрасывая сигару, и подал ему руку.
Запихнув почерневшие раковины самописцев в грузовую утробу коптера, Трой наконец перевел дух.
- И что, даже не проверите сразу? – скептически скривил губы патрульный. У него явно в голове не укладывалось, как можно было припереться за невесть сколько земель в поисках чего-то и так пренебрежительно отнестись к находке искомого.
Трой пожал плечами.
- Без дешифратора большой мощности, кроме белого шума, ничего не услышим. Это же Дикая. Там давно все охранно-контролирующие контуры набекрень. Ближайший такой дешифратор на орбите, а трансферт данных по линку нежелателен. Возможен перехват, а мы всеми силами стараемся этого избежать.
- Перехват по защищенному каналу? – Брови патрульного за отражением пустыни и кратера в линзах очков явно приподнялись в недоверии. – И хитрую же бестию вы преследуете, мастер.
- О да, - рассеянно ответил Трой, вглядываясь в неимоверно широкую, идеально прямую полосу разглаженного до блеска песка, пересекающую пустыню от горизонта до горизонта с запада на восток в паре километров от воронки с останками кита.
Путь Орды.
Трой уже чувствовал, что с Ордой ему явно по пути.
- Расскажите-ка мне про кочевников поподробнее, уважаемый, - попросил Трой, продавливая ладонью мембрану входа, чтобы наконец спрятаться от пронизывающего холода пустыни в горячем брюхе биоморфа.
- Охотно, - откликнулся патрульный, занимая свое место в коптере. – Кстати, Ларс меня зовут.
Трой молча полез внутрь.
Патрульный обиженно засопел и дал коптеру пинка. Судорожно хрюкнув, коптер подпрыгнул в воздух и взмахнул крыльями, взяв курс на базу.
Трой прикрыл глаза под очками и приготовился слушать.
***
Вечная Орда катилась по поверхности Замарашки год за годом в бесконечном кружении по виткам пологой спирали, опоясывающей тело планеты по обе стороны от экватора до северного и южного полярных кругов, за которыми начиналось царство льда.
Орда была привычным явлением для обитателей поверхности планеты, практически сезонным бедствием, которое заставляло даже целые города периодически сниматься с насиженных мест и, бросая все, что невозможно унести с собой, уходить с пути кочевников, чтобы осесть в более безопасном месте - до того момента, пока очередной виток бесконечного кружения вокруг планеты не приведет Орду под городские стены вновь.
Путь Орды не зависел ни от рельефа местности, ни от встречающихся препятствий – озер, болот, морей. Для Орды не существовало преград. Она обладала чудовищным жизненным потенциалом, и путь ее всегда представлял собой плавную кривую, витками уложенную на поверхность сплющенного шара Замарашки, словно смотанная в клубок нить.
Орда представляла собой симбиотическую совокупность разнородных организмов и разумных особей всех возможных видов и рас. Она поглощала любое существо, оказавшееся у нее на пути, встраивая в свой сложный мультиорганизм, наделяя нового члена этого безумного сообщества потребными ей навыками, способностями и умениями, превращая его, по сути, в очередной придаток необъятного собственного «я».
Орда была, несомненно, разумна. Однако разум этот имел лишь отдаленное сходство с разумом влившихся в него сознаний.
Орда была одновременно ульем, муравейником, термитником – но составлявшие ее особи были гораздо смышленее пчел, термитов и муравьев. Утратив часть человеческих и нечеловеческих черт, они, изменившись в соответствии с потребностями Орды, становились чем-то большим, чем простые люди и нелюди – и одновременно чем-то меньшим. Никто не знал истинной специализации большинства видов слагающих Орду существ. Классификации имели чрезвычайно общий и предположительный характер.
Орда никого не отпускала назад. Не было ни одного достоверно известного факта, свидетельствующего об обратном.
Орда существовала еще до открытия системы Замарашки для человечества. Люди начали вливаться в состав Орды практически сразу после появления форпостов человечества на Замарашке. И если со случайными жертвами, не успевшими или не пожелавшими убраться с пути кочевников, все было ясно, то мотивы, побуждавшие вливаться в орду добровольно, оставались неясны.
Аура странного магнетизма, названная за неимением лучшего определения Зовом Орды, окружала этот квазиразумный мультиформный живой конгломерат, предупреждая о его приближении задолго до появления собственно Орды из-за горизонта. Кого-то Зов побуждал бежать прочь, бросив все, нажитое за жизнь, кого-то – лишь посторониться, пропуская мимо дикий поток кочевников. Кто-то же шагал ему навстречу, стряхнув с плеч груз культуры, обязанностей и долга – и Орда раз и навсегда принимала в себя очередную жертву.
Из-за мощного фона генерируемых Ордой радиопомех техника в радиусе нескольких миль от ее внешнего периметра начинала сбоить, при проникновении же в сердце сообщества безнадежно выходила из строя. Поток добровольных исследователей молниеносно иссяк, едва стало ясно, что ни один из них не возвращается назад, сохраняя осмысленную активность лишь в первые часы пребывания внутри кочевого сверхорганизма. Судьба их, формально оставаясь неизвестной, была для всех совершенно ясна.
Так что и по сей день сведения об Орде носили лишь легкий оттенок достоверности. Основная масса информации представляла собой сплав мифов, легенд и местных суеверий, рефреном которых неизменно было предостережение: не становись на пути Орды!
Трой чувствовал, что именно это ему и предстоит сделать.
Он был уверен, что именно это сделал и Разов.
Значит, иного выхода, кроме как последовать за ним, у Троя нет.
Проникшись со временем глубокой симпатией к объекту своего преследования, он начал и думать, как Разов – впрочем, Разов как раз и не думал над каждым следующим своим действием, и это Трой тоже научился понимать. В тактике Разова было гораздо больше от успешного манипулирования каскадом случайностей, возникающих на его причудливом пути, чем от логичности шахматиста или просчитанного риска игрока в покер.
Иначе говоря, Разов был чертовски, дьявольски, невероятно везуч.
И оставалось только гадать, как Разов распорядится своей удачливостью здесь, на забытой богом планетке, в самом сердце кочевой Орды.
***
На предложение подбросить его поближе к теперешнему положению Орды патрульный посмотрел на него как на умалишенного. Поэтому Трою пришлось вернуться на орбиталь, где он дождался результатов дешифровки данных от самописцев покойной китихи.
Без особого удивления он выяснил, что перед самой жесткой посадкой у жертвы собственного сластолюбия случился выкидыш, и малый корабль, по характеристикам сходный со стандартной планетарной шлюпкой, отстыковался от гибнущего гиганта в десятке километров над поверхностью, затерявшись среди множества обломков, которые рассеялись по пустыне стокилометровым шлейфом.
По странному стечению обстоятельств траектория последнего полета Дикой совпадала с направлением миграции Вечной Орды, подчистившей все дары неба задолго до прибытия на место катастрофы экспертов и патрульных.
Удивляться Трой уже устал.
Проследовав к шлюзам, он забрался в икринку одноразовой аварийной капсулы и нырнул в атмосферу Замарашки.
В вихре горящего воздуха капсула болидом промчалась по скучному серому небу и жестко затормозилась в склон холма в половине дневного перехода от головных дозоров Орды.
Стоя по колено в противоперегрузочном студне, расплескавшемся огромной кляксой вокруг спавшегося пузыря шлюпки, Трой зябко кутался в наброшенную на плечи мантию. Мантия ощутимо дрожала от холода и норовила перетечь в паха и подмышки, чтобы согреться. Трою то и дело приходилось разглаживать складки на скукожившемся теле бестолкового симбионта, досадуя, что не оделся, как в прошлый раз – в кожу и мех. Учитывая прохладный климат Замарашки, это было бы весьма уместно, и одежду бы не пришлось учить хорошим манерам.
Сгущались сумерки. Небо закрывала серая облачная хмарь. Трой выбрался на сухое место и решительно двинулся навстречу наступающей ночи.
Навстречу Разову и Орде.
Приближение Орды он почувствовал по запаху. Вялый полусонный ветерок принес вдруг отголосок странного насыщенного аромата. Аромат не был неприятным. В нем йодистый запах сохнущих на песке водорослей мешался с сладковатым ароматом разлагающихся тел медуз и резкостью рожденного в неистовстве прибоя озона, давая в сумме стойкое ощущение бескрайнего пространства, неимоверной мощи – и вечности.
Край горизонта впереди, давно затерявшийся в ночи, вдруг снова стал различим. Небо над ним едва заметно мерцало бледными оттенками зелени. Свечение разгоралось с каждой минутой и скоро разлилось на полнеба. Обернувшись на ходу, Трой явственно различил свою тень.
Трой зашагал по холмистой равнине, подставляя лицо ветру, пахнувшему свежестью и солью. Под его ногами шуршали чешуйки рассыпающегося плитняка, похрустывал карликовый кустарник, печально вздыхали, рассыпаясь облаками спор, плодовые тела грибов. В какой-то момент Трою показалось, что среди звуков ночи он начинает различать еще один звук, которому не было места на древней запыленной планетке, тихо доживающей свой век на стабильной орбите у остывающего солнца.
Звук нарос, оформился и усилился, будучи все еще далеким. Более всего он напоминал ритмичные удары пришедших издалека волн о высокий берег, будучи совершенно чужеродным миру мелких морей и давно разрушенных гор, и совершенно неуместным здесь, в самом сердце материка.
Орда пахла, как океан. Подобно океану, Орда испускала фосфоресцирующее свечение. Она звучала, как океанский прибой.
Совсем скоро уже все небо над головой Троя пульсировало отраженным от низких туч мягким зеленоватым светом. Мир приобрел зыбкость большой глубины, причудливо исказив окружающий ландшафт, населив его игрой теней и танцем призраков в них. Трой словно попал на дно гигантского аквариума. Его наполнил сладкий трепет ожидания скорой встречи с его странными обитателями.
Горизонт ослепительно полыхнул зеленью, шум сделался оглушительным, а запах моря осязаемо густым.
Спустя минуту Трой наконец воочию увидел Вечную Орду.
***
Из-за близкой гряды невысоких холмов хлынул широкий поток все того же колдовского зеленоватого цвета. На расстоянии, отделяющем его от приближающейся Орды, Трой был не в состоянии разобрать деталей. Наконец он догадался активировать оптические усилители мантии, которая, воспользовавшись тем, что все внимание хозяина полностью поглощено грядущей встречей, к тому времени перебралась на голову Троя и обмоталась вокруг нее довольно урчащим тюрбаном. Муркнув, мантия наползла на глаза Троя, и приближающийся поток распался на отдельные фигуры, среди которых на первый взгляд не было двух одинаковых.
В стократном увеличении открывшаяся Трою картина была достойна кисти безумных художников древности, рисовавших в назидание современникам круги Ада.
Далеко впереди основной массы кочевников неслись светлячки дозоров, рассыпаясь по равнине широким полукольцом. Сохранившие антропоморфные черты существа сидели верхом на самых разных тварях, отличающихся друг от друга формой тел и количеством конечностей, но сходных в своей стремительности. Всадники, державшиеся попарно, явно были вооружены. Трой счел это остаточными проявлениями интеллекта, которым нашлось применение в мультисообществе, благодаря чему часть человеческих навыков у специализированных его особей сохранилась и закрепилась.
Сияя, словно россыпь мелких звезд на небе близкой к центру Галактики планеты, по пятам дозоров двигалась, обшаривая каждый квадратный дюйм осмотренной стражами и признанной ими безопасной земли, бесчисленная толпа собирателей. Особи всевозможных размеров и форм, одинаково ощетинившиеся усиками сенсоров, отражающие свечение друг друга фасетками огромных глаз, обнюхивали землю бешено трепещущими рыльцами, а их неимоверно длинные гибкие передние конечности постоянно находились в движении, подхватывая найденную добычу, сортируя ее и отправляя в широкие складки мешковатой шкуры, образующей естественные карманы.
Между собирателями и телом Орды муравьишками сновали взад и вперед длинноногие транспортировщики, доставляя добычу к ненасытным глоткам живых фабрик и бегом возвращаясь обратно, чтобы обшарить карманы собирателей в поисках новой порции добычи.
Следом за ними, значительно отставая, катились шеренги огромных, словно земные слоны или арктурианские гебеманты, тварей, орошающих землю перед собой потоками фосфоресцирующей слизи из многочисленных хоботов на огромных безглазых мордах. Короткие толстые ноги с широкими ступнями позволяли им без усилий удерживать равновесие и, едва перебирая ими, споро скользить по собственным выделениям. Названия этих особей Трой не знал.
Позади истекающих слизью толстоногов валом катилось тело Орды. Масса кочевников сливалась в мешанину разнородных, хаотически перемещающихся друг относительно друга фосфоресцирующих тел, покрытых кожей гладкой, кожей слизистой, поросшей волосами кожей и лишенных кожи совсем. Лес конечностей, гибких и членистых, коротких и длинных, беспрестанно шевелящихся и замерших в странных жестах, волновался над казавшейся бесконечной толпой. Тысячи тысяч голов всех форм и размеров, увенчанные путаницей антенн, щупалец и челюстей, без устали крутились во все стороны на коротких и длинных шеях, сверкая блюдцами разнокалиберных глаз либо слепо таращась в пространство безглазыми мордами.
Картина перед его глазами вдруг помутнела и подернулась рябью. Завороженный сюрреалистическим парадом уродств, разворачивающимся перед ним, Трой не сразу понял, что происходит. Только когда тюрбан мантии, сдавленно мявкнув, обмяк у него на голове и стремительно начал остывать, и одновременно с этим зрение пропало вовсе, Трой наконец понял, что Орда уже совсем рядом.
Ткань мантии начала стремительно расползаться под пальцами – близость Орды с ее дестабилизирующим излучением рвала молекулярные цепи ее искусственного тела, многократно ускорив процесс разложения.
Трой, одинокий, совершенно голый и дрожащий от холода, остановился посреди равнины и ждал, когда надвигающаяся Орда коснется его.
Вылетевший из неглубокой лощины меж холмов дозор поднял его на копья.
***
- Открой глаза, - приказал человек-улитка.
Трой со стоном разомкнул веки. Человек-улитка тут же плюхнул ему в лицо пригоршню едкой жидкости из сложенных лодочкой ладоней. Трой заорал благим матом от дикого жжения в глазах, но нечто теплое и упругое тут же заполнило его распахнутый рот, и он почувствовал, как отдающее мускусной горечью сладкое тепло покатилось по языку в горло.
Трой сглотнул, потом еще и еще.
Глаза наконец открылись.
Человек-улитка, развернув свой бескостный торс к Трою, кормил его на ходу одной из своих грудей, храня невозмутимое выражение лица. В жидкости за тусклыми роговицами его огромных, посаженных на стебельки, глаз извивались бледные тела паразитов.
Трой выплюнул грудь, напоминающую женскую, но увенчанную длинным хоботком соска. Человек-улитка вез его на собственной спине, небрежно придерживая одной из пар рук. Утопая в прогибающейся бледной плоти, которая упруго пружинила при его движениях, Трой чувствовал себя как спеленатый ложементом пилот.
Человек-улитка третий день вез его к центру Орды, против общего потока движения ее бесчисленных представителей.
Казалось, совсем недавно из-за холмов выскочили существа, которых Трой сначала ошибочно принял за всадников, но которые на деле оказались кем-то сродни кентаврам. Торсы, подобные человеческим, вырастали прямо из середины рыхлых спин многоногих дисковидных туловищ, которые с легкостью могли двигаться в любом направлении, не тратя времени на борьбу с инерцией на поворотах. Многочисленные руки, расположенные на верхней части тела дозорных подобно ветвям древесной кроны, сжимали заостренные предметы крайне неприятного вида, угрожающе размахивая ими. Глаза на оплывшем шаре головы располагались по окружности – каждый дозорный смотрел во все стороны сразу.
Плана проникновения в тело Орды у Троя не было. Почему-то он наивно надеялся, что, стоит ему встать прямо по курсу катящей бесчисленные валы своих особей массы кочевников, и все решится само собой: его примут и препроводят прямо туда, куда он и стремится попасть. Трой был уверен, что с Разовым все вышло именно так.
Однако он забыл, что степень удачливости у них с Разовым значительно отличается. И отличается не в его, Троя, пользу.
Кроме того, он забыл и о том, дозорные выполняют функции не только разведчиков, но еще и стражей.
И охотников.
И что в центр Орды можно попасть не только в качестве гостя, но и в совершенно ином, но ничуть не менее важном для выживания Орды качестве.
В качестве пищи.
Дозорных было двое, и оба они устремились прямиком к Трою, резко увеличив скорость. Пики, копья и кривые клинки были недвусмысленно направлены на него.
Трой не выдержал и побежал, в один миг внезапно для себя превратившись из преследователя в жертву.
Он бежал и бежал, не слыша топота множества преследующих его ног позади из-за оглушительного шума, производимого надвигающейся Ордой.
Потом практически одновременно два увенчанных зазубренными остриями древка, покрытых чем-то густым и красным, выросли у него из груди, и Трой почувствовал, что его ноги отрываются от земли, а скорость движения резко увеличивается.
Он успел удивиться, почувствовав, как его тело, почему-то вдруг утратившее легкость и подвижность, разворачивается навстречу стремительно гаснущему шумному пятну мерцающей зелени.
Потом шум океанского прибоя заполнил собой весь мир, и Трой умер.
***
Человек-улитка выменял еще теплое тело Троя у транспортировщиков, не позволив им швырнуть его в бездонный рот фабрики, без устали перемалывающий подношения тупыми пластинами зубов. В обмен он накормил фабрику парой умерших от старости особей Орды, которые тащил в естественном кузове на своей спине.
Транспортировщики, хитроумно подкупленные человеком-улиткой, радостно удалились, пережевывая остывшую плоть еще одного из почивших соплеменников.
Потом человек-улитка оттащил тело Троя к самоходным ваннам-целительницам, заплатил им еще одним мертвецом и вдохнул в Троя жизнь.
Все остались довольны произведенным расчетом.
Оживив Троя, первым делом человек-улитка зажал ему нос, не обращая ни малейшего внимание на бешеные попытки сопротивления, запихал в его судорожно распахнутый рот шевелящуюся осклизлую тварь размером с кулак и заставил проглотить. Тварь, которая, к удивлению Троя, имела вкус мяты, скользнула вниз по его пищеводу и угнездилась где-то в желудке.
Когда рвотные позывы прекратились, Трой понял, что царивший вокруг него несмолкаемый хаос белого шума Орды распался вдруг на отдельные голоса, каждый из которых произносил внятные, пусть и простые, слова на неизвестном Трою языке. Спустя некоторое время Трой осознал, что понимает смысл этих разговоров, которые в основном носили чисто прикладной характер, являясь комментариями членов Орды к их собственным действиям. Не ожидая от особей Орды рассуждений на отвлеченные темы и оперирования абстрактными понятиями, Трой тем не менее был удивлен тем фактом, что Орда сохранила вербальное общение среди составляющих ее единиц.
В его представлении она давно должна была перейти на новый уровень общения, используя феромоны, радиоволны или непосредственный ментальный контакт. Впрочем, он не исключал возможности того, что поселившийся внутри него симбионт, которого обретший вместе с прочей Ордой дар речи человек-улитка называл Болтуном, преобразует в понятную для него речь как раз подобное общение, лежащее на сверхчеловеческих - или напротив, гораздо более примитивных, но оттого не более для него очевидных – планах бытия.
Человек-улитка кормил и выхаживал ослабленного пережитой смертью Троя, ни на мгновение не прекращая своего целеустремленного движения к центру. Цель их путешествия оставалась для Троя неясной.
Землю внутри непрестанно движущейся Орды покрывал толстый слой густой зеленоватой слизи, которую извергали шедшие цепью далеко впереди мастодонты. Обладая высоким коэффициентом поверхностного натяжения в сочетании с низким коэффициентом трения, студневидная масса давала особям Орды значительно большую свободу передвижения. Основная их масса, подобно человеку-улитке, имела для этого одну широкую мускулистую ногу, сокращения которой позволяли кочевникам легко скользить по подготовленному покрытию во всех направлениях.
Сквозь просвет в нескончаемом мельтешении тысяч деформированных тел Трой увидел нечто огромное, напоминающее своими очертаниями скособоченный конус размером с изрядный холм. Толпа кочевников внезапно расступилась, и Трой почувствовал, как ослабевает хватка державших его рук.
- Ядро, - сказал человек-улитка. – Оракул ждет тебя.
Они оказались, наконец, в самом сердце Вечной Орды.
***
Стараясь удержать равновесие на колеблющейся поверхности студня, Трой смотрел на нависающую над ним гору.
Гора смотрела на него миллионом глаз, усеивающих ее склоны.
- Добро пожаловать домой, Трой Секунда, - сказала гора. У горы был низкий рокочущий голос. Разговаривая с ним, гора неуклонно приближалась, вибрируя всем своим гигантским телом. Трой был вынужден отступать, с каждым мгновением все быстрее.
- Кто ты? – крикнул он, переходя на бег.
- Оракул, - прогремела гора. Оглядываясь через плечо, Трой заметил множество бугрившихся узлами мышц особей, густо облепивших основание горы и быстро влекущих ее за ним по пятам. Гора катилась по студню, словно пущенный по льду камень. Студень под ногами ходил ходуном, и Трой ежесекундно спотыкался о складки покрытия, рискуя упасть и быть раздавленным надвигающимся на него гигантом.
- Зачем я здесь?
- Тебе известен ответ, - гудела гора, неуклонно сокращая расстояние между собой и Троем.
- Разов! – крикнул Трой, задыхаясь. Дыхание сбилось, едва зажившую грудь разламывала боль, ослабевшие ноги заплетались. – Разов, будь он проклят!
Гора безмолвствовала.
- Мне нужен только он! Позволь мне отыскать его, и, клянусь, я тотчас исчезну и не стану больше докучать вам всем своим назойливым присутствием!
Грохот каменного обвала в ответ. Закрыв голову руками, Трой в страхе присел.
И лишь потом понял, что гора смеется.
- Глупый маленький человечек! - громыхала гора. – Ты так ничего и не понял? Ничего, совсем скоро тебе откроются все тайны мира. Время пришло!
Трой упал на пружинящую поверхность, крепко зажмурился и попытался уползти прочь от громогласного ужаса, но лишь беспомощно барахтался на скользкой поверхности.
- Что тебе нужно от меня? – в отчаянии закричал он.
- Ты сам, - ответила гора.
Трой почувствовал, как совсем рядом с ним что-то разорвало поверхность студня изнутри, из его толщи. В панике обернувшись, он увидел, как отвратительное червеобразное существо, длинное тело которого скрывается под колышущейся зеленой массой покрытия, широко распахивает воронкообразную беззубую пасть и охватывает его бешено дергающиеся ноги упругим кольцом губ, жутким чулком надеваясь на тело Троя.
Зная, что крик не поможет, Трой все равно начал истошно кричать.
- Ты сам, - повторил Оракул, когда червь поглотил Троя целиком.
***
- Кофе стынет, -сказал Оракул, и Трой вышел из оцепенения.
Сквозь высокие стрельчатые окна в залу лился яркий солнечный свет, какого не увидишь на Замарашке и в самый ясный день.
Птичье пение в саду за приоткрытой створкой окна. Паркетный пол. Драпировки на стенах. Кофейный столик. Чашки с ароматным дымящимся напитком. Блюдо с пирожными.
Бред.
В глубоком кресле напротив – закутанный в белоснежную хламиду благообразный бородатый старик с глубокими залысинами над мощной глыбой лба. Пронзительная бездна глаз под кустистыми бровями. Во взгляде – насмешливые искорки.
- Все ненастоящее, - сказал Трой.
- Да ну? – деланно удивился старик, с видимым удовольствием сделал большой глоток из своей чашки и захрустел печеньем.
- Где мы? – спросил Трой.
- Это зависит от того, где ты хотел оказаться. – усмехнулся старик.
- Это все у меня в голове, да? – спросил Трой, чувствуя себя преглупо.
- У тебя, у меня….Какая, по сути, разница? – Старик откровенно развлекался. Было очевидно, что замешательство Троя доставляет ему удовольствие.
- Орда…. Кочевники! Я помню! – Трой с ужасом уставился на попивающего кофе старика. – Я…меня сожрали! Ты!...
- Ну да, ну да, - кивнул старик. – Я Оракул, если ты помнишь.
Трой помнил. Он помнил все гораздо лучше, чем сам того желал.
- А теперь, Трой Секунда, вспоминай, что привело тебя сюда, - приказал старик, разом становясь вдруг серьезным.
Трой некоторое время напряженно думал. Потом морщины на его лбу разгладились.
- Разов, - с видимым облегчением сказал он. – Я попал сюда, на Замарашку и в Орду, преследуя Разова. `Один Разов, мошенник и растратчик. Злоупотребление служебным… Хищение в особо крупных… Чертовски везучий парень! А ведь я был так близок…
- Отнюдь, - шутливо погрозил ему пальцем старик. – Ты никогда не был к нему близок. Хотя, если взглянуть с другой стороны, нет во всем мире человека, который был бы тебе ближе!
Трой недоумевающее вытаращился на него. Видя его растерянность, Оракул вздохнул.
- Прислушайся, - сказал он. – Что ты слышишь?
- Соловья? – предположил Трой, тщетно пытаясь угадать знакомые нотки в птичьих трелях.
Оракул раздраженно отмахнулся.
- Нет же! Прислушайся.
Трой прислушался. И услышал.
Мир наполняла странная песня, в которой не было мелодии и слов, хотя Трой готов был поклясться, что слышит голос. Странный и страшный, манящий и отталкивающий, угрожающий и сулящий…
Зала дрогнула и утратила четкость. Сквозь стены, столик, кофейные чашки и старика проглянула зеленоватая зыбкость глубины.
Трой понял, что слышит Зов.
Слышит его, как слышал каждое мгновение своего бегства-погони через Галактику, и как слышал задолго до того, как отправился в свое путешествие.
И вспомнил.
***
Он вспомнил безысходное отчаяние от предопределенности своего будущего, гнет которого ощущал каждое мгновение каждого дня и каждой ночи.
Он вспомнил отложенные в последний момент бесчисленные попытки суицида, решиться на которые не позволял тот вариант осторожности, который обычно именуется трусостью, и страх физической боли.
Он вспомнил свое стабильное положение в обществе, престижную работу на могущественную Компанию, свой прекрасный дом, свою семью, поездки в отпуск в корпоративные санатории с домочадцами.
Он вспомнил фокстерьера и супружеское ложе, которое давно уже не грела былая страсть.
И бесконечные вечера выходных, когда не знаешь, куда деть себя от накатывающей вдруг, беспричинно, вселенской тоски, и унылые просмотры онлайн-бродкаста кубка по астроболу, и пиво по выходным в компании таких же никчемных ничтожеств, как он сам.
Обычная судьба заурядного человека, не блещущего особыми талантами, не способного похвастать происхождением, не имеющего приличной родословной, не стремящегося ни к чему.
И Трой понял, что он сам и есть Разов.
***
Он понял секрет неуловимости Разова.
Он открыл для себя истинную причину его неимоверной удачливости.
Он выявил факторы, побуждавшие Разова на головокружительно отчаянные авантюры.
Разов был призраком, которого Трой создал сам, наделив его скучным задокументированным прошлым, полным приключениями настоящим и будущим, которое скрывала тайна.
Нельзя догнать того, кто существует лишь в виде сфабрикованного идентификационного кода, странствующего от звезды к звезде по причудливому маршруту, протянувшемуся через всю Галактику.
Трой сам писал код и задавал маршрут, всегда давая призраку небольшую фору.
Потом он заставил себя забыть об этом.
Невозможно умереть, если ты никогда не существовал. Но предчувствие близкой чужой смерти щекочет собственные нервы лучше любых стимуляторов.
Трой помнил, как у него дрожали колени от известий об очередной сумасшедшей выходке несуществующего Разова, и помнил свой восторг, когда тому удавалось уцелеть вновь и вновь в самых серьезных переделках.
Невозможно проиграть любую, даже самую сложную партию, заигрывая с судьбой и удачей, если тебя никогда не было – но можно создать иллюзию того, что кто-то победил, пройдя по лезвию ножа, и убедить себя самого, что и сам сможешь сделать это.
Любой человек нуждается в объекте для подражания, кумире для преклонения и герое, которым следует восхищаться.
Не встретив такого человека в жизни, Трой создал его сам, когда услышал Зов, изменивший всю его жизнь.
Имитировав обнаружение крупных растрат и хищений, совершенных вымышленной, но имеющей все необходимое для того, чтобы считаться реальной, личностью по фамилии Разов, Трой, воспользовавшись дарованным ему возмущенным руководством Компании карт-бланшем и безмерностью украденных им самим финансовых средств, нашел для себя то лекарство от скуки бытия, лучше которого и быть не могло. Месяцы, проведенные в погоне за призраком, фальсификации данных и подтасовке фактов, он прожил жизнью полной и насыщенной, о чем боялся даже мечтать, заключенный в своем уютном сером мирке, лишенном будущего.
И вот, в финале своего приключения, он оказался там, куда манил его Зов.
Оракул ждал его вопросов.
***
-Вот я здесь, в месте, куда ты позвал меня, - сказал Трой. – Но зачем я здесь?
- А ты не веришь в приключения ради приключений? – ответил вопросом Оракул.
- Теперь верю. Но раньше они казались мне лишенными смысла.
- Но бессмысленные приключения лучше бессмысленной скуки, разве не так? – лукаво прищурился Оракул.
- Несомненно, - твердо ответил Трой.
- Тогда ты поймешь.
Старик взглянул на него в упор.
- Я стар. Я старше любого существа в Галактике, а возможно, и во всей Вселенной. Я вездесущ, всеведущ и практически всемогущ. Я видел столь многое, что не удивляюсь уже ничему. Глубина одолевающей меня скуки не поддается описанию. Скука вынудила меня многие годы назад осесть на этом убогом мирке и терпеливо ждать перемен.
- Верю, - ответил Трой.
- В известном мне мире не осталось ничего, что могло бы подарить мне радость или вызвать улыбку. И я давно уже слышу Зов сродни своему собственному – и идет он Извне. Пришло время для приключения, Трой Секунда!
- Но я так и не понимаю, при чем здесь я? Зачем было звать меня с другого конца Галактики?
- В долгом пути даже самому завзятому одиночке не помешают компаньоны, - улыбнулся старик. – Иначе и поговорить не с кем будет. Все уже собрались. Ждали тебя одного.
И, видя недоумение Троя, пояснил:
- Вы молодая и любознательная раса, сознательно заточившая себя в золотую клетку правил и стереотипов, рано утратившая стремление заглянуть за горизонт и начавшая клониться к своему закату. Сколько культур прошло подобным незавидным путем! Но даже в подобном болоте таятся сорвиголовы вроде тебя, мальчик мой. Их легко отыскать. Достаточно прислушаться к их мыслям – и позвать. Я собирал вас миллионы лет. Теперь вас столько, сколько нужно для того, чтобы долгий путь не стал всем нам в тягость.
-И куда мы отправимся? – спросил Трой.
- В бесконечность, - ответил Оракул. – На самый край света, и возможно даже, за него.
У Троя захватило дух.
- Я готов, - сказал он.
- Тогда прислушайся, и я познакомлю тебя с остальными, - сказал Оракул, и Трой услышал всех их и стал ими, вливаясь в единую волю, которая способна коснуться даже самых далеких звезд.
И уже растворяясь в общем сознании, заключенном внутри сущности Оракула, он успел спросить:
- К чему были все эти сложности? Хитроумный план, странствие сквозь Галактику, Орда? Почему было просто не Позвать?
- Надо же было чем-то занять себя, ожидая, пока вы все наконец соберетесь, - ворчливо ответил Оракул. – Люди в таких случаях играют в шахматы. Надеюсь, ты тоже неплохо провел время.
***
Впервые за всю историю присутствия человека в системе Замарашки произошло небывалое.
Орда, которую называли Вечной, вдруг прервала свой бесконечный бег по лику планеты.
Наблюдение с орбиты показало стремительное уменьшение диаметра квазиразумный формации.
Составлявшие ее особи, словно получив некий приказ, спешно стягивались с периферии к центру гигантского макроорганизма, пока, наконец, в грандиозной давке не сгрудились вокруг Ядра. Наползая друг на друга, они карабкались все выше, и наконец на плечах кочевников, погребенных под чудовищной массой тел, выросла живая башня, пронзившая низкие облака.
Всякое движение прекратилось. Фосфоресцирующая слизь зеленоватой коростой застыла на башне из тел.
Три дня ничего не происходило. Сенсоры не фиксировали даже привычного для Орды уровня радиошума над странным объектом.
Впервые за все долгое время своего существования Орда заснула.
Утром четвертого дня кокон из засохшей до твердости камня слизи треснул сверху до основания.
Сбросив осыпавшуюся прахом оболочку, на свет появилось, полыхнув всеми цветами радуги, стремительное в совершенстве своих форм крылатое существо.
Чудовищный слизняк Вечной Орды превратился в прекрасную бабочку корабля.
Гигантский мотылек легко оторвался от пыльной поверхности Замарашки, воспарил на орбиту дальней из лун и развернул свои огромные крылья к солнцу, насыщаясь живительной энергией древней звезды.
Солнце системы начало стремительно остывать.
Население Замарашки и рассеянных в Пространстве колоний поспешно обратилось в бегство сквозь туннели Безразмерности.
Неделю спустя, когда солнце Замарашки превратилось в тусклый уголек, а во всей системе не осталось никого, кроме сумасшедших Кометчиков, корабль наконец пришел в движение.
Расправив переливчатые крылья энергетических полей, накрывшие своей тенью половину звездной системы, удивительный корабль поднялся над плоскостью эклиптики. В один взмах крыльев погасив оставшееся далеко позади солнце системы, он растворился в поясе Оорта, растопив космический лед энергией своего полета и исчезнув среди внезапно разыгравшейся в пустоте метели под проклятья лишившихся крова обитателей комет.
***
Сквозь лабиринт течений галактического вихря, минуя непостижимость туннелей Безразмерности, оставляя позади суету миллиардов ничтожных человечков, рассеянных среди бесчисленных звезд, мчится чудесный корабль, похожий на удивительной красоты бабочку.
Крылья его питает энергия миллионов солнц.
Цель его неочевидна и далека.
Полет его будет длиться вечно.
От звезды к звезде.
От галактики к галактике.
И так – до самого края Вселенной.
Человечество тихо угаснет спустя долгие тысячи лет, гадая, удалось ли тем, кто ведет этот корабль, одновременно являясь им, заглянуть за край Мироздания.
Род людской уснет, так и не узнав, что открылось им за этим краем.
Вселенная умрет в хаосе энтропии и возродится вновь в неистовстве первородного огня.
Мотылек летит, каждым взмахом своих крыльев задувая солнца.
И кто знает – быть может, в новой Вселенной удивительная бабочка с крыльями, сотканными из пламени звезд, продолжит свое бесконечное странствие, зажигая звезду за звездой?
***
А пока корабль все летит, рождая Легенду.
|
Рассказ открыт для комментариев