 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Пространство-время это не просто физическая модель Вселенной, придуманная Германом Минковским в начале прошлого века. Поверьте, время — равноправное измерение, такое же, как ширина, длина и высота. Иногда оно даже важнее. Вспомните: стены есть, углы на месте, потолки тут как тут, а времени сделать ремонт в квартире — нет. Кто-то скажет, мол, что это за измерение, которое нельзя пощупать? Такое мнение ошибочно. От нехватки времени ремонт делается по выходным — наспех, как бог на душу положит. Пока жена обдирает обои в одной комнате, муж штукатурит стены в другой. И подержать ему стремянку некому — полугодовалый ребенок лежит в кроватке и подозрительно молча наблюдает за происходящим. Вот лестница падает, и отец семейства набивает шишку. Ее-то как раз и можно пощупать, но лучше не надо.
Так что время — отнюдь не абстракция.
Кстати, о ребенке. Когда на свет появляется новое человеческое существо, во Вселенной становится меньше пространства. Не намного, но все же. Значит, и времени становится меньше, если мы говорим о единстве измерений. Скажете, чистая теория? Опять ошибка.
Раньше мама могла прийти с работы, в ожидании папы посмотреть сериал, разогреть ужин. Теперь она не успевает даже толком поспать, притом, что на работу она больше не ходит. А отец семейства по-прежнему возвращается со службы, ужинает и засыпает. Прямо во время игры с маленьким наследником старой трехкомнатной квартиры. Вам нужны еще доказательства единства пространства и времени? Тогда давайте покончим с житейскими выкладками.
Самое время рассказать старую, но правдивую историю.
Одним погожим выходным утром Николай Шеметов свернул с центральной улицы в боковую и остановился возле искомого дома. Секретность, с которой ему давали координаты компании «Гномон», предполагала: заходить придется со двора в какой-нибудь подвал. Но организация оказалась с виду солидной: Шеметов оценил отделку фасада, поднялся по плитчатым ступеням и нажал кнопку звонка.
— Кто?
— Это Николай Николаевич от Алексея Степановича.
Голос Шеметова обладал любопытным свойством — изменять тональность от приказной до просительной. Сейчас голос приобрел тонко-уничижительный оттенок:
— Согласно приглашению…
— Проходите, — замок щелкнул.
Молчаливая девушка с бейджем на отвороте пиджака провела гостя на второй этаж, остановилась перед одной из дверей и кивнула:
— Вам сюда.
Шеметов постучал с робостью студента, идущего на экзамен. Раздалось жужжание, дверь уехала в сторону. В приемной Николая приняла под локоток секретарь: усадила гостя и скрылась в кабинете.
Шеметов постыдился своего внешнего вида, так не вписывающегося в интерьер. О чем может говорить человек в протертых джинсах с хозяином подобных хором?
— Прошу вас, — секретарь прошла возле Николая, будто мимо пыльной кадки с кротоном.
В кабинете за полукруглым столом, перед монитором сидел мужчина. Он быстро клацал по клавиатуре двумя пальцами. Не отвлекаясь, указал на стул по другую сторону стола.
Внешность хозяина напоминала карикатуру на бюрократа, сошедшую со страниц старинного сатирического журнала. Большая голова с прямым носом и оттопыренными ушами посажена на узкие плечи. Тонкие губы крепко сжаты, челка зачесана неестественно прямо.
— Кладите руки, — очень тихо произнес человек за столом.
— Что вы говорите?
— Руки кладите, — громче, словно делая одолжение, повторил хозяин.
Шеметов заметил на столе две металлические «лапы», присоединенные к прибору, похожему на тестер. Николай положил ладони на шершавые поверхности, спустя минуту компьютер издал звук, из принтера поползла бумага.
— Алексей Степанович мне говорил, — начал было Шеметов, но тут же вспомнил — кроме адреса и имени, коллега не сказал ничего, — в общем, я не знаю сути процесса…
Карикатура просмотрела распечатку и тихо, как прежде, прервала гостя:
— Вам деньги нужны?
— Что, простите?
Человек наконец поднял на Шеметова глаза с длинными ресницами:
— Деньги нужны, спрашиваю?
— В известном смысле, согласно уговору…
— От чего вы готовы отказаться?
— А? Что вы имеете ввиду?
Хозяин закрыл глаза и чуть помотал головой.
— Какое занятие в жизни вам не нравится?
На секунду Шеметов задумался.
— Ну… я обои клеить не люблю.
— Одну минуточку, — мужчина пощелкал клавишами и нажал «ввод». Переписал результат на листочек и показал гостю. — Я вам дам столько. А вы мне отдадите время, которое могли бы потратить на обои.
Сумма оказалась равна приблизительно половине месячной зарплаты менеджера по персоналу.
— Мне говорили, больше получается…
— У кого как. Судя по биоритмам, за жизнь вы потратите на оклейку десять часов, три минуты, сорок семь целых и двадцать пять сотых секунды. По сотне за час — нормальная цена.
— Согласно тарифам?
— Им самым, — карикатура перешла на уверенный тон. — Ну? Будете сдавать время?
В голове у Николая пронесся отряд мыслей. «Это мое драгоценное время, а я его собираюсь толкнуть задарма!». «С другой стороны, как ты его потратишь? На поклейку обоев? Лучше взять деньгами». «Можно нанять мастеров, а самому использовать досуг с толком!». «А деньги откуда? На подгузники не хватает. У родителей клянчить?».
Отряд проскакал, оставив вытоптанную землю. Единственное, что пришло Шеметову на ум, это спросить:
— А больно будет?
Карикатура хмыкнула.
— Хорошо, я согласен, — закивал Николай, — где расписаться?
— Нигде. Давайте часы и представьте, что клеите обои.
— Какие часы?
— Любые: наручные, мобильный, плеер.
Отдал часы. Закрыл глаза. Представил.
Будто на секунду бросило в сон. Николай открыл глаза — тот же кабинет, тот же хозяин.
— Все, — карикатура уложила деньги в конверт и протянула посетителю, — захотите сдать еще — приходите. Только не нужно рассказывать о нашей встрече. Сами понимаете, дело не совсем законное. Предприятий… м-м-м… нашего профиля очень мало, а деньги вам еще понадобятся.
В приемной на месте Николая сидел мужичок низкого роста, с испариной на лбу. Посетитель вскочил и испугано посмотрел на секретаря:
— Можно?
— Я скажу когда.
Перепуганный сел обратно. Руки на подлокотниках мелко задрожали.
Такси Шеметов отпустил на проспекте: выходить возле подъезда не захотел — к чему лишние разговоры? Последний раз он добирался домой на машине во время свадьбы.
В прихожей папу встретили свернутый половик, ведро с водой и запах строительного клея.
— Коля, — донесся из спальни деловитый голос Валентины, — штукатурка высохла, можно клеить!
Шеметов долго переодевался, излишне тщательно мыл руки и медленно курил. Когда стало ясно — тянуть дальше невозможно, зашел в комнату и окунул кисточку в ведро с клеем.
Секундный сон, молниеносная смена картинок, короткий удар, словно электричеством шарахнуло.
— Я тобой горжусь! — от изумления жена всплеснула руками, — какая красота! И всего-то за два часа управился!
Это для нее прошло два часа. Муж был уверен — он успел только намочить кисточку.
Заместитель начальника Отдела по контролю времени Кузьма Пустовалов искренне надеялся — понедельник выдастся спокойным. Материалы по временщикам-гастролерам лежали в папке, по плану передать их в прокуратуру требовалось к среде. Впереди — восемь часов скрытого безделья.
Пока грелся чайник, Кузьма перелистал подшивку.
Заезжие скупщики выменивали время на деньги у беспризорников, бомжей и стариков. Рассказывали, как здорово не ждать пенсии целый месяц, а получать ее через день. И как не нужно просить «Оставьте бутылочку!»: раз — и вот она стоит пустая. Работали профессионально — семьдесят три потерпевших.
Отдел времени вышел на след случайно. Одного из следователей мошенники приняли за бездомного и предложили сделку. Очень плохо он выглядел после празднования дня рождения, когда проснулся в сквере на лавочке.
Преступники рассчитали точно: жертвы — люди либо малограмотные, либо выжившие из ума. О Государственном Контроле если слышали, то мельком. Об ответственности за несанкционированную сдачу не знают. Расстаться с процессом ради быстрого результата и копеечного вознаграждения для них — плюнуть и растереть.
Жулики замалчивали — бутылочку ждать пришлось бы. Другое дело, ожидание для продавца сжимается в миг. Но для окружающих он по-прежнему стоит над душой и ждет, пока молодые люди на лавочке допьют пиво. А бабушка вообще может не дожить до следующего прихода почтальона, учитывая размер пенсии.
На то и поставлены Пустовалов и его коллеги — оберегать национальное добро. Личное и рабочее время граждан принадлежит стране. Правда, распоряжаться им, по милости Конституции, можно как угодно. Но продавать — ни-ни! Приватизация времени, слава богу, пока невозможна. Сам не хочешь тратить минуты — будь добр, продай государству. Только оно нынче слабое стало, совсем копейки платит или временем же рассчитывается. Очень подорвали доверие вкладчиков последние годы. Теперь граждане норовят устроиться в хитрые частные фирмы, которые башляют «черным часом», а государству отсчитывают положенные по глупым законам секундочки. Так и выходит: вроде человек получает по ведомости минимум, а летом на целый месяц едет отдыхать в Египет.
В период жуткого безвременья, сразу после армии, перед Кузьмой тоже стоял выбор — в криминал или в органы. Хватило ума выбрать второе. Поначалу приходилось тяжело: денег — копейки, каждый день в засаде. Потом утряслось, – зарплату повысили, наградили льготами. Все-таки за ремонт машины теперь платить не надо. Это часов десять в месяц, между прочим, по самым приблизительным подсчетам.
Одновременно со щелчком чайника зазвонил телефон. Сговорились они, что ли?
— Пустовалов слушает.
— Майор говорит, — начальник закончил шутку-код.
— Здравия желаю.
— Ты с гастролерами закончил?
— Мелочи остались.
— Хорош рассказывать. У тебя всегда готово за день, за два.
— Готово-мотово…
— Что ты говоришь?
— Так точно, господин майор, готово.
— Тогда ступай в КПЗ, там человека задержали. Весьма интересный случай.
Накрылся свободный день ковровой бомбардировкой. Пока в подвал второго корпуса доберешься, считай, получаса нет. Эх, служба-шмужба…
Допросы Пустовалов не любил — часто представлял себя на месте собеседника. Числился за ним грешок с армейских лет. Полюбилась ему в учебке рыжеволосая почтальонша и он потихоньку стал за ней ухаживать. На увольнительный день пригласил прогуляться по городу. Поздно вспомнил — угостить подругу не получится, откуда у солдата деньги? Ходили слухи, мол, прапорщик Опалько времечко служивое скупает и платит волне сносно. Пришлось договариваться. Что пацан может сдать, если толком жизни не знает? По глупости махнул курение на червонец. По тем временам — огромные деньги. Здоровье крепче не стало, а вот стрелки часов начали скакать. Зашел рядовой Пустовалов за склад, покурил с товарищами, у всех полдень, у него — три минуты первого.
С тех пор Кузьма не переносит рыжих дамочек и пускает дым только в проверенной компании. Конечно, нужно еще умудриться заметить «спешку» часов. Но в кругу сослуживцев это — профессиональная привычка. Благо, ребята в Отделе толковые попались, с понятиями.
Может, потому что сами не без грехов.
В камере сидел сгорбленный, перепуганный человечек. Через каждые десять секунд он ронял голову на стол и сразу поднимал ее.
— А, Пустовалов, привет, — врач собирал аппаратуру.
— Привет-кювет. Что можешь сказать о клиенте?
— Идиот полный. Похоже, продал время на испуг. Видать, по жизни он боялся часто, сейчас вообще прийти в себя не может. Тяжелый случай. Его бы обследовать…
— На вопросы отвечает?
— Если успеешь задать.
Анкетные данные Кузьма с горем пополам записал. Как только спрашивал по сути, мужичонка отключался. Нет, пора детям со школы объяснять темпоральную политику, чтоб знали, сколько стоит время на самом деле, и чем за него иногда расплачиваются.
— Где сдавали, помните? Адрес, человека, день?
Задержанный поднял голову, посмотрел на Пустовалова, остановил взгляд на погонах и снова ударился виском о столешницу.
— Ну что ты поделаешь?! — капитан шлепнул ладонями по коленям.
— Надо пространственников просить, пусть просканируют перемещения.
— Откажут. У них загрузка — во! — лишнего метра даже убойники не всегда допрашиваются. А тут я с этим… смельчаком. Ладно, по своим каналам прошуршу.
Вернувшись в кабинет, капитан набрал на мобильном номер, подписанный как «Маша-Ялта». Ответил сиплый мужской голос.
— Алло, Айон? Здоров-коров. У меня дело есть на миллион суток… ха-ха… «нали-ичными»… кончай шутить, я серьезно. Проверь, через братву в последнее время никто не пытался толкнуть испуг? Чем быстрее, тем лучше. Жду звонка.
С внештатной агентурой Кузьма расплачивался казенными секундами — на перекусить да выпить. Стукачам много не нужно, а информацию от них можно поиметь.
В следующий раз Шеметов посетил «Гномон» через неделю.
В прошлый раз он продешевил, и сумма тут ни при чем. Николай понял, что сдал разовое время, штучное. Оклейка обоев — редкое занятие для менеджера по персоналу, выручить много здесь не удастся. Между тем, деньги действительно понадобились, директор оказался прав. Ребенок — очень затратный подарок, как видеокамера. Вроде подарили одну вещь, а к ней нужны компьютер для монтажа, кассеты, штатив. И уже за свои деньги.
Посетителя на сей раз проводили в большую комнату, где сидело несколько сотрудников. Молодой очкарик с плешью на макушке пригласил Шеметова в переговорную.
— Что сдавать будете?
— Время, что же еще? Согласно вашему профилю.
Голос Николая звучал твердо и отдавал иронией. Во-первых, он сдавал не в первый раз, во-вторых, перед ним сидел не директор, а подчиненный — «персонал», которым Шеметов управлял на работе.
— Понимаю, что не кровь, — плешивый тоже проявил наглость, — какое именно время?
Коля на миг задумался, воскрешая в уме расчеты. Да, расстаться придется со многими часами, но когда невозможно даже нормально выспаться, нужно принимать волевое решение.
— Надеюсь, вы знаете — сданный товар обмену и возврату не подлежит. Вы продаете его навсегда, — менеджер будто угадал мысли клиента. Собственно, почему «будто»? В этом состояла работа.
«Этих денег хватит надолго», — закончил про себя Шеметов.
— Простите, — это он произнес вслух, — на какой максимум я могу рассчитывать?
— На любой. Не хватит наличности — оформим электронную карту. С деньгами проблем нет нигде, со временем напряг.
Проворным движением плешивый извлек две «лапы» и соединил их сначала с прибором, затем с компьютером. Сделал приглашающий кивок. Шеметов положил руки на приемники.
— Давайте часы.
— Слушайте, я в прошлый раз не совсем понял, — клиент прищурился, — как вы контролируете… гм… принятый материал? Я догадался: существует связь между биоритмами и часами, но часы можно потерять.
Менеджер вводил данные и ответил, глядя в монитор:
— Правильно поняли. Большего знать не нужно, — плешивый глянул с насмешкой, — но коль есть сомнения, поясню. Те часы, к которым мы привязываемся, вы не потеряете. Они находятся внутри вас и отсчитывают индивидуальное время. Наружный хронометр нужен только для синхронизации, поскольку он «заведен» на биологический отчет — личное временное поле тем сильнее, чем меньше радиус. Этот мобильник, например, показывает время по столице, но имеет отклонение с поправкой на темпоральное поле владельца. Сейчас я выведу эту разницу, и теряйте телефон на здоровье. У того, кто его найдет, — клерк поморщился — модель была далеко не новой, — разница будет другой.
— А вдруг такой же?
— Есть понятие математического ожидания, оно не позволит такому случиться. Вы не задумывались, почему люди живут по одинаковому времени, а умирают — в разное? Завод кончается: кварцевое сердце перестает колебаться, стрелочки замирают на определенной дате. — Плешивый начал заполнять бумаги. — Давайте все-таки подсчитаем сумму. Итак, что вы сдаете?
Шеметов увлекся и совсем забыл о душевных раздорах. Проданное вернуть нельзя, определяется судьба до конца жизни. Но он — взрослый и мудрый мужчина, отец семейства. Его долг — обеспечивать близких.
— Пишите: просмотр телевизора, компьютерные игры, ожидание очереди, лифта и общественного транспорта.
— Мудро, — пробормотал клерк.
Процесс приема пищи и кое-что еще Николай пока не решился сдавать.
Странное явление — зачем при наличии компьютера считать на калькуляторе? Сотрудник «Гномона» несколько раз перепроверил сумму и издал уважительное: «У-у-у!».
— Таких денег у нас нет, вы были правы. Подождите минуту, я оформлю кредитку…
…Когда жена с ребенком улеглись спать, Коля пробрался в бывший кабинет, ныне детскую. Достал и разложил подставку, установил электропианино. Включил в сеть, надел наушники и сыграл пассаж. Размяв пальцы этюдами, заиграл «Сладкую грезу» Петра Чайковского.
Эти минуты он никогда не продаст.
Только что перед машиной капитана Пустовалова стоял представительский седан, и вдруг исчез.
— Паразит, — Кузьма нажал акселератор, — время ожидания на светофоре продал. Сообщить бы, да жаль, номер не запомнил.
На дорогах вообще творится беспредел. Продают время вождения, а потом удивляются — откуда выскочил этот джип? Из разрыва выскочил, откуда еще. Если представить время в виде прямой, то у такого лихача в точке, когда он включает зажигание, получается разрыв. Разницу времени, за которое он добирается до пункта назначения, скупщики кладут в карман. Для стороннего наблюдателя картина выглядит обычно: машина движется без выигрыша во времени. Зато водитель не раздражается в пробке, не материт обгонщиков, не унижает пешеходов. Но если по пути он отвлечется от вождения, его выбросит в общий временной отсчет. При сдаче-то он представлял, как едет, не отвлекаясь.
Если раньше рысачили богатенькие детки, то теперь нарушают люди с низким достатком. Обеспеченным сынкам «толкать» время незачем.
Насчет денежного довольствия была у Пустовалова теория, которую он чуял шрамом на правой руке. Научной базы под его гипотезой не существовало.
Размышления касались временных поясов. Как известно, раньше всех день начинается на востоке и позже остальных — на западе. Здесь Кузьма усмотрел закономерность: чем восточнее страна, тем больше у нее государственный запас времени. Подобной статистики не публиковалось, но у спецслужб кое-какие прикидки водились. Судя по ним, самыми большими запасами располагал Китай, самыми ничтожными — США и страны Южной Америки. Из этого Пустовалов сделал вывод: золотовременные запасы тем значительней, чем авторитарнее государство. По иным критериям — внешняя политика, уровень жизни, полезные ископаемые — вывести зависимость не получалось: то ли ее не было вовсе, то ли Кузьме не хватало среднего образования.
Капитан прибыл вовремя. Возле входа в офис курили налоговики, на стоянке возвышался внедорожник Отдела пространства. Пустовалов поздоровался и зашел внутрь. Признаваться, что проверку инициировал он, после получения сведений от Айона, капитан не собирался…
…Инспекция серьезных нарушений не обнаружила. В конторах такого масштаба документация велась на высшем уровне — не подкопаешься. Пока пространственники собирались, Пустовалов зашел в отдел кадров.
— Разрешите? Вы начальник?
— Я — менеджер по персоналу, Шеметов. В данный момент замещаю. Согласно приказу.
— Капитан Пустовалов, Отдел по контролю времени.
Показалось, или менеджер испугался? Голос очень изменился — стал мягким, хоть в узел завязывай. Можно немного придавить, авось поддастся.
— Вы контролируете рабочее время сотрудников?
— В известном смысле. За всеми не уследишь.
— Ясно-красно. Недавно были какие-то грубые нарушения? Вы понимаете, о чем я?
— Д-догадываюсь. С дисциплиной, вроде, у нас порядок. Если хотите, вот, журнал учета: кто когда пришел, когда ушел…
— Не надо, спасибо. Простите, как вас зовут?
— Николай.
— Коля, у тебя есть личные дела всех сотрудников, ты их по биографиям знаешь, — Николай кивнул, — скажи, чисто между нами, без всяких протоколов-дыроколов, есть такие сотрудники, у которых часы спешат?
Кадровик задумался. Или сделал вид, что задумался.
— Ну это у нас сплошь и рядом, — Николай улыбнулся, — мы ведь ремонтом и строительством занимаемся. Замеры, покупка материалов, переговоры — везде нужно поспеть вовремя. Чтобы не опоздать, переводят на десять-пятнадцать минут вперед…
Капитан потянулся за сигаретами и тут же убрал руку.
— Я не об этом. Скажем, человек пришел вовремя, отработал, а в конце дня у него вдруг часы заспешили. Или наоборот — отстали. Такое бывало?
Николай придвинулся к Пустовалову и зашептал:
— Я понял, что вы имеете в виду. Дизайнер Крошкин. Помню, составлял он акт выполненных работ: только подпись поставил, у него стрелки — дрынь, на час назад перевелись. — Менеджер выпрямился и продолжил обычным голосом. — Только мы его в прошлом году уволили. Согласно трудовому законодательству. Он откаты с продавцов шпаклевки брал, временем в том числе. На том и погорел. У нас с этим строго.
Менеджер по персоналу снова улыбнулся.
Во дворе посигналили. Пустовалов встал, пожал Коле руку и направился к двери. Остановился: внимание привлекли песочные часы на столе.
— Изящная штука, — бросил капитан на прощание.
Заместитель оторвался от письма и тоже посмотрел на часы:
— Это мне на сорокалетие подарили. Красивые, правда?
Кузьма посмотрел на тонкую струйку, льющуюся сверху вниз.
— Ага, красивые. Бывай, Коля, может, увидимся.
В том, что они увидятся, капитан Пустовалов не знал.
Но шрамом чуял.
Задержанный продавец испуга насладиться выручкой не успел — скончался на десятый день пребывания в камере. Не повезло капитану Пустовалову. Мизерные сведения мужичонки, делу помочь не могли, пришлось подключать Отдел по контролю пространства. Смерть дала расследованию криминальный оборот, договариваться с пространственниками стало легче.
Правда, майору пришлось изыскать в резервах Отдела десяток часов на посещение оперного театра.
Не все в службе безопасности делается по уставу, личные отношения тоже важны.
Фирма «Гномон» стала появляться в отчетах Айона. Потом замелькала в докладах Отдела Пространства. Пустовалов выжидал, когда появится информация, дающая право просить проверки конторы. Но внезапно поток сведений о компании, официально занимающейся продажей вычислительной техники, резко иссяк. Будто кто-то закрутил вентиль. Иной следователь принялся бы искать в другом месте, но капитан почуял — цель запеленгована. Армейский опыт не обманешь, это время Кузьма потратил с толком.
Что получается с фирмой «Гномон»? Кстати, откуда такое название, можно было придумать что-нибудь позвучнее? Торгует компьютерами и получает выручку деньгами, временем по курсу, или и тем, и другим. Нормальная ситуация, если не учитывать разницу курсов, на которой можно «подогреться». Скажем, отечественную минуту можно перевести и в американские minutes, и в европейские broquille. Можно взять любую мировую единицу времени — не суть. Но здесь тоже криминала нет — на игре курсов базируются многие финансовые операции. Вопрос в том, что за компьютеры поставляются, с какой начинкой. Один расклад: это бытовые машины или служебные серверы. Другой: внутри стоят темпоральные конденсаторы. Они содержат время, преобразованное в двоичный код. По последним данным, технология кодировки позволяет секунде умещаться в гигабайте. То есть, на одном терабайтном диске — около семнадцати минут. Немного. Хорошо, пусть на машине стоят два винчестера… все равно маловато выходит. Маловато-смеловато. Ладно, с этим разберемся. В таком случае, фирма фактически торгует не компьютерами, а временем. А это, господа хорошие, статья. Откуда контора берет товар? Каковы объемы? Есть ли государственная лицензия? И так далее. Потому-то и смущают ничтожные обороты — рисковать по мелочам народ не умеет.
Значит, есть какая-то другая, более выгодная схема.
Следующее звено цепи — перекупщики — капитана пока не интересовало. Понятно: это богатые люди, которым хватает времени на все, кроме отдыха. Купил часок-другой — порыбачил, еще часок — музыку послушал, стрелочки-то назад крутятся.
Потому, завидев семидесятилетнего старика, выглядящего на полтинник, не удивляйтесь. Равно, как и наоборот — молодого человека со старческим взглядом.
Между прочим, на то и нужны государству стратегические запасы времени. Рванула, скажем, Япония по технологиям, а мы свое времечко притормозили. Сперли чертежи-проекты, на конвейер поставили, ходики пустили. Глядишь — не так уже они далеко.
Короче, тем для беседы с директором «Гномона» у Пустовалова появилось достаточно. Только захочет ли тот говорить с сотрудником Службы Безопасности? Наверняка по бумагам шито-крыто: контора давно и безнадежно работает себе в убыток.
А если не сотрудник органов? Если обратится простой заказчик?
В первый раз продавать время Шеметову показалось интересно. Во второй — стыдно.
Сейчас Николаю было страшно. Очень страшно. До дрожи в коленях.
Его направили в общую комнату, но он настоятельно попросил встречи с директором. Пришлось подождать. Начальник узнал клиента и попытался сослаться на занятость — неубедительно.
— У меня к вам предложение, — начал Шеметов, пряча руки под стол, чтобы не было видно трясущихся пальцев, — согласно вашему статусу.
Директор предложил кофе, Николай отказался — не до того.
— Как вы помните, я работал менеджером по персоналу. У нас солидная строительная компания. Недавно меня повысили, я стал начальником отдела кадров. Согласно штатному расписанию.
— Поздравляю, но у меня действительно мало времени…
— …в мои обязанности, помимо прочего, входит планирование рабочего времени сотрудников. Сами понимаете, списать минуту туда, приписать минуту сюда сложности не составляет. Тем более что проверка, опять же, на мне. У нас есть люди, готовые сдать… э-э… материал. Точное количество не скажу, собеседований не проводил, но уверен…
Ранее жутко занятой директор боле не спешил. Наоборот, откинулся на спинку кресла и дотошно рассматривал кольцо на пальце. Когда клиент закончил, хозяин встал и потянулся. Закурил, не спросив разрешения гостя.
— Вы понимаете, — главный выпустил дым через ноздри, — какую ответственность вы берете? Торговля временем — это уголовно наказуемое деяние. Очень сильно и очень уголовно наказуемое. Понимаете?
— Конечно, — голос Шеметова превратился из пластилина в сталь, прошедшую закалку и нормализацию, — можно сигарету? Разве я похож на дурака?
Гримаса директора скрыла ухмылку. На дурака клиент смахивал, и весьма.
— У меня нет сомнений в вашем профессионализме, — Николай подмигнул, — поэтому наказания я не боюсь. В случае провала делить его придется на двоих, значит, подставлять партнера не с руки. — Пепел упал на штанину. Шеметов курил третий раз в жизни. — В моем распоряжении не только офисные работники — строительные бригады. Курочка по зернышку, согласно народной пословице.
— Предложение хорошее, — директор раздавил окурок в пепельнице, высыпал ее содержимое в урну и незаметно нажал под столом кнопку…
…В припаркованном возле офиса фургоне сидели трое.
— Этого следовало ожидать — он включил «глушилку».
— Но и у нас найдется болт с левой резьбой. Добавляю мощность.
— Все равно хреново слышно.
— Ну хоть слова разобрать можно.
Капитан Пустовалов, наблюдавший за технарями, скомандовал:
— Тишина! Развели тут слышно-мышно. Сделай громче.
В динамиках раздался треск, послышались обрывки фраз…
…Пока они договаривались, Шеметов проклял и злополучный день, когда узнал о сдаче времени, и директора «Гномона», и капитана, который уговорил сыграть подсадного. Типаж ему, видите ли, понравился!
— Итак, час и шесть минут на диске. Если пойдет, как задумано, счет будет на сутки. Как я диски таскать буду — грузовиками?
— Вы не кричите, Коля, — директор ослабил узел галстука, — на такой случай мы другой канал предусмотрим…
…В динамиках заскрипело. Разобрать слова мог только человек с богатой фонетической фантазией.
— Например… радиоинтернетом… быстрый канал… оптоволокно… в любую точку… прямой кабель…
Пустовалов вскочил и заметался по фургону:
— Елки-палки, как просто! Должен был сам догадаться! — проговаривал он, надевая пояс регулировки времени и пряча в карман темпоральный пистолет. — Вызывайте наряд: шрамом чую, добром он не сдастся. И запись сохраните, хотя бы в таком качестве.
Капитан громко выдохнул, вылез из машины и спокойно направился ко входу.
Спешить не нужно — объект об опасности не знает, более того, полагает, разговор недоступен для посторонних ушей. Пусть разочарование будет внезапным.
В приемной оказалось пусто, поэтому Кузьма сразу постучал в дверь кабинета. Молчок. Затем ручка пошла вниз, в проеме появилось выбритое до глянца лицо.
— Вам кого?
— Мне — директора.
— Простите, я занят, — директор хотел захлопнуть дверь, но столкнулся с трудностью в виде ботинка посетителя. — Что вы себе позволяете?! У меня нет времени!
— Да есть у вас время, — капитан налег на дверь плечом, — причем не только ваше.
Войдя в кабинет, Кузьма достал темповик и направил на директора. При попытке сопротивления, выстрел заморозит цель во времени, поставит «на паузу». Но применять оружие без веских причин нельзя: минимум — внутреннее расследование, максимум — суд. А веских причин пока не было.
— Капитан Пустовалов, Отдел по контролю времени Службы Безопасности. Вы задержаны.
Хозяин кабинета и посетитель, который чуть ли не под стол залез, подняли руки.
— На каком основании? — директор полез во внутренний карман и протянул паспорт.
— Статья 365-я 13-го раздела УК — «незаконная торговля временем». Дождемся следственной бригады и…
Сзади раздался стук каблуков.
— Что происходит?
Пустовалов обернулся. В дверях стояла секретарь — рыжая, пышногрудая с ногами от ушей. Похожая на почтальоншу из учебки, только постарше.
Тех секунд, пока капитан оценивал прелести женщины, хватило начальнику «Гномона», чтобы активировать свой поясной передатчик. Когда прозвучал выстрел, цели и след простыл.
«У директора наверняка имеется огромный запас времени, потому действовать нужно быстро».
Капитан передвинул ползунок контроля времени — вошел в одно измерение с убегающим. Оказался на крыльце с плитчатыми ступенями.. Заметил: со стоянки вырвался черный кроссовер, — визжа шинами и извергая выхлопные тучи.
Остальное было неподвижно: замерли прохожие, вросли колесами в асфальт автомобили, от порыва ветра застыли в поклоне верхушки деревьев. Для них время стало.
Капитанский хэтч-бек, семилетний иностранец, завелся относительно скоро — с третьего раза. Пустовалов рванул с места, выскочил на проспект и заманеврировал между стоящими автомобилями. Корма кроссовера маячила далеко впереди. Пришлось передвинуть ползунок еще на одно деление.
До перекрестка оба неслись по встречной, затем свернули на правую полосу. Кроссовер прибавил скорость — как пространственную, так и временную. Резервы директора не шли в сравнение с запасом сотрудникв безопасности. Перед светофором скопилась пробка — пришлось снова выехать на левую полосу. Беглец пошел в отрыв, и капитан понял: сократить расстояние нельзя.
Впереди сверкнули радиаторные решетки автомобилей, стоящих на противоположном светофоре. Вдруг из-за них навстречу погоне выскочило громадное авто. Директор такого маневра не ждал и уйти от лобовой атаки не успел. Машины слились в единое целое и несколько раз провернулись вокруг оси столкновения, словно грациозные танцоры.
Когда металлическая каша застыла, Пустовалов был на месте аварии.
Железная каша вспыхнула. Капитан успел заметить только правительственный номер виновника. После отмены спецсигналов вневременное передвижение оставалось единственным способом миновать заторы. Не в добрый час решил им воспользоваться водитель казенного красавца.
— Эх, лихачи-трепачи, — Пустовалов сплюнул на разделительную черту, — все прахом пустили.
Директор погиб, зацепок не осталось — глухое дело.
Информацию, поди, перебросят в другое хранилище.
Зря израсходовал время — пояс практически пуст. Головомойка от начальства обеспечена. Надо было дождаться наряда, перехватили бы.
Кузьма выключил контроль времени — поток машин сорвался с места, аккуратно объезжая участок ДТП. Вдали послышался вой сирены.
Сквозь автомобильную толкотню прорывался наряд во главе с начальником Отдела времени.
Пустовалов сел прямо на капот своей старушки, машинально достал сигарету и закурил. По телу прокатилась приятная истома — дал знать переход из одного времяисчисления в другое.
Кузьма закрыл глаза и лег на теплый металл.
Дальше — как во сне: грозное лицо прибывшего майора, сигаретный дым, собственное левое запястье, и наряд, превратившийся из помощи в конвой.
Не надо было отключать «контрольку» — не заметили бы, что часы на три минуты спешат.
***
Время существует для развития человека в пространстве. Без времени невозможно ни оглянуться, ни посмотреть вперед. Оно — пыльная дорога, глубокий фарватер и растворяющийся инверсионный след. Только по нему можно определить, какой путь прошел человек, в каком направлении, прямо или извилисто. Следы, оставленные на тропинке, — гордость путника. Если их смыли дожди, остается память о пройденном расстоянии. Скорость развития исчисляется километрами мыслей и поступков в единицу времени. Те, кто не желает двигаться равномерно и прямолинейно, ускоряются. Для них время умножается само на себя и превращается в квадрат со стороной, равной ожиданию перемен от ускорения. Для остальных время идет по кругу — привычному и безнадежно замкнутому.
Но главное свойство времени — чувства и переживания с ним связанные. Томительно ожидание рождения ребенка. Не менее томительны минуты, когда смертник идет по коридору до двери в комнату с глухой стенкой. Новорожденного и приговоренного объединяет жизнь — будущая и прошлая. Единая в многообразном проявлении.
Лишить человека времени все равно, что лишить жизни. Продать время — все равно, что родиться и умереть в то же мгновение.
Николай Шеметов продал многое. За последние годы он помнил только работу. Прошел длинную дорогу в пространстве от менеджера до директора, а вот временной путь сильно срезал. Возвращался домой, целовал жену и ужинал под монотонный гул телевизора. Играл с младшенькой, помогал делать уроки старшему и, прижавшись после невнятных ласк к Валентине, крепко засыпал: в ущерб процессу, во имя материального благополучия. Внимание к жене, сыну и дочке было кажущимся. Николай об этом ничего не знал: для него время сжималось в точку и разворачивалось только с десяти утра да шести вечера.
Супруга заметила — Коля и обнимать стал ее как-то черство, будто чужими руками, и имена детей порой путал или вовсе забывал. Однако виду не подавала — кому охота терять почти идеального мужа? Деньги приносит, не изменяет, пьет в меру. Что еще нужно для счастья? А частое молчание — не беда: думает, наверное, как заработать час-другой. «Может, на Мальорку летом слетаем…».
Когда сеанс самообмана заканчивался, Валентине приходилось признавать: сданный товар возврату и обмену не подлежит. Согласно договору.
После обеденного перерыва Николая Николаевича разморило. Он прошелся по кабинету в раздумьях «чего бы такого сделать» и решил: лучше всего будет помузицировать. Подошел к стоящему в углу электронному органу, открыл крышку и надел наушники. Отличный способ дождаться окончания комплексной проверки, начатой еще утром.
В дверь постучали. Увлеченный музыкой и изолированный наушниками от мирских звуков, Шеметов стук не услышал.
Капитан Пустовалов приоткрыл дверь.
Выслуга лет прошла, а Кузьма остался в прежнем звании. Внешне тоже не особо изменился, только уголки рта, прежде направленные вверх от частой улыбки, теперь осунулись к подбородку.
Некогда было шутить и смеяться Пустовалову в последние десять лет.
Внутреннее расследование выявило факт продажи капитаном времени на курение. Комиссия учла боевые и оперативные заслуги, приняла во внимание возраст, в котором состоялся акт сдачи. Плюс майор похлопотал, как мог — минутку этому члену комиссии, часок тому. Все-таки Кузьма был на хорошем счету у начальства — терять опытного и проверенного сотрудника глава Отдела времени не желал.
Впаяли условный срок, понизили в звании, перевели на менее ответственную должность.
Но проданного времени не вернули.
…Пустовалов прошел в кабинет не замеченным и присел на ближайший стул. Когда надоело слушать сухой треск пластмассовых клавиш, он подошел к директору и похлопал его по плечу.
Шеметов обернулся.
Оба узнали друг друга, но поздоровались без эмоций. Будто все эти годы ждали встречи и внутренне к ней готовились. Директор повернулся и продолжил стучать по клавишам.
Проверяющий придвинул стул к пианино. Сел, поставил локти на колени и подпер ладонями голову. Шеметов прекратил играть и удивленно посмотрел на капитана.
— Можно послушать? — Кузьма глазами показал на инструмент.
Николай повесил наушники на шею и включил динамики.
— Как прошла проверка? — спросил директор, наигрывая интермеццо.
— Полный порядок-нарядок. По документам все сходится, утечек времени и денег не обнаружено. Все как всегда.
— Всегда… — повторил Шеметов ровным голосом, тон которого давно не менялся — звучал ровно, как залигованная нота. — Согласно укладу.
Как называется композиция, Кузьма не знал, а Николай не помнил. Но оба чувствовали — эта музыка не подвержена времени. И потому бесценна.
Они сидели, сгорбившись, возле пианино: один играл, другой слушал.
Первый прожил годы в беспамятстве, кормил себя и семью. Он был обеспечен, занимал высокую должность и имел хорошее положение в обществе. При этом вспомнить ему было нечего, кроме отчетов, проектов и смет. Ну и еще того случая, когда он сыграл подставного в деле фирмы…
Как она называлась, Николай тоже запямотовал.
— Ты ведь продавал время в той конторе, — вдруг вспомнил Кузьма.
— Да, продавал.
— А я ведь догадался.
Они снова замолчали.
Второй жил по-человечески: день отдавал службе, вечером пил пиво и смотрел телевизор. Посвятил себя борьбе с продацами и покупателями времени и не заметил, как сам превратился то ли в покупателя, то ли в продавца. Разбрасывался минутами, как нефтяник в столичном ресторане. Пострадал за грехи молодости, пустил блестящую карьеру псу под хвост. А ведь уже подполковником мог быть. Все думал: «Ничего, времени вон сколько, продавай — не продавай! Поживу еще!».
Иногда Шеметов сбивался и начинал играть такт заново, но слушатель у него выискался непритязательный.
Оба знали: впереди жизнь, которой практически не осталось. Словно рыбаки с пустыми сачками, они «видели друг друга издалека», чувствуя одно и то же.
— Слушай, — прошептал капитан, — а давай я тебя в тюрьму посажу?!
Шеметов вскинул брови.
— Чего ты? — мысль явно казалась Пустовалову перспективной. — Найдем какую-нибудь мелочь-шмелочь, в твоей конторе, это не проблема. Получишь срок, и вперед, в лагерь. Я подсуечусь, местечко потеплее выбью, чтобы работа попроще была. Времени у тебя будет — завались! Поразмыслишь, отдохнешь — они ведь на пересылке все проданное время за счет государства возмещают. А то какой же это заключенный без своего времени? Как тебе идея? Ну, чего ты головой мотаешь?
— Сам-то почему не сядешь, раз там так хорошо? — руки Николая ненадолго сошлись в одной октаве и снова разлетелись в разные стороны.
— Мне нельзя. Я — легавый, у меня там быстро последние секунды отберут.
Комнату наполнил грустный мотив. Капитан потянулся за сигаретами:
— Значит, будем коротать век, как умеем, — он чиркнул зажигалкой.
— Точнее — как не умеем.
Мелодия пережила модуляцию, взлетела под навесной потолок и смешалась там с табачным дымом. В приемной застыла секретарь с чашкой в руке, телеведущий в экране телевизора запнулся на полуслове. Песок в подаренных некогда еще менеджеру по персоналу часах застыл, отказываясь повиноваться закону тяготения.
Время остановилось в поисках смысла.
***
От пространства и времени никуда не денешься — таков наш мир. Самое интересное, не всегда поймешь, что из них аргумент, а что функция. Бывает, эти параметры меняются местами и выражаются совершенно причудливыми формулами. Возьмем, к примеру, чтение. Читать можно лежа на диване, сидя в кресле или на стульчаке унитаза. Каждый раз восприятие текста будет разным, не замечали? Порой возьмешь книгу и проглотишь ее за вечер.
Другую возьмешь — не складываются слова в общий смысл. Штурмуешь строчки, как крепость — ни в какую не сдается. Неделю читаешь, еще неделю… и за обеденным столом листаешь страницы, и на балконе устраиваешься — не идет. Все оно, пространство-время повелевает. Кто кого — ты его или оно тебя. Но даже этот мучительный процесс познания дорог именно как действие, развернутое по оси «t».
Вечная борьба.
Кстати, на чтение этого рассказа в среднем требуется около двадцати минут. Это же не дорого, правда? Спасибо, что оставили это время себе.
Во всяком случае, хочется в это верить. |
|
|
|
Время приёма: 14:10 14.04.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев