|
|
|
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
Подобно тому, как нечеткие эскизы постепенно превращаются в потрясающие картины, оживающие и поражающие своей незабываемой красотой, так оживали в моем неуемном воображении слова лектора. Соединяясь и приобретая вид общей картины, рассказы о великом древнегреческом искусстве нежно дергали за тонкие нити моей фантазии, заставляя ее вырисовывать невероятно четкие образы. Вот дворец великого царя Миноса, красующийся колоннами цвета ржавой охры с зеленой капителью, возвышающий мрачные стены, образующие нечто подобное лабиринту, где несколько тысячелетий назад возможно раздавался голодный рев минотавра, а Тесей брел в полумраке, не отпуская заветную нить прекрасной Ариадны. А вот величественный храм Аполлона в Дельфах, где, вдыхая вулканические пары, билась в экстазе сумбурных видений жрица, предсказывая победы в войнах и богатые урожаи.
Непреодолимое желание знать все о колыбели европейской культуры заставляло меня прочитывать любую книгу, любую статью, любую заметку о древней Греции. Более того, я регулярно посещал лекции по культуре и мифологии, пытался не отставать от ведомых исследований и вообще всячески стремился утолить свой интерес.
Но два года назад, фортуна заметила мое смертное существование и подкинула ящик Пандоры, где с давних времен таилась робкая надежда. И я не упустил свой шанс, создав из нее крепкое чувство ожидания колоссального чуда. Со мной познакомились несколько студентов, моих ровесников и рассказали такое, чему не поверил бы и сам Зевс. Группа энтузиастов, во главе с профессором Ивановым, собирает аппарат, который с легкой руки фантастов именуется Машиной Времени.
Любой читающий эти строки говорит, наверное, себе, что за банальное начало выдумал этот никчемный автор. А я скажу лишь то, что не имею права, да и не смогу доказать вам правдивость этой истории, начавшейся так банально, но которая закончится совсем не так авантюрно и восхищенно, как предполагали ее участники.
Ну, так вернемся к тому моменту, когда я сидел в светлой аудитории университета и слушал интереснейшую лекцию. В душе у меня все трепетало, а сердце начинало наращивать темп ударов с каждым движением секундной стрелки на старых заводных часах, висевших над доской. Сегодня именно тот день, когда революционное изобретение человеческого разума будет опробовано в действии. И как, наверное, уже догадался дорогой читатель, опробовано на мне! А если быть точным, на группе из трех человек, имеющих хорошие познания, крепкие нервы, совершенно непрактичный интерес, а главное непреодолимое желание. Справедливо было бы упомянуть, что каждый член экспериментальной группы должен был владеть древнегреческим языком, который, слава олимпийцам, преподают у нас в университете на филологическом отделении.
И так, как только лектор закончил повествование, а глаза из-за очков-половинок быстро пробежали по всей аудитории, я сорвался с места и нырнул в прохладу коридорных закоулков. Не разбирая дороги, ноги несли меня на десять этажей вниз. Туда, где в подвальном помещении, за крепкой и толстой стальной дверью множество людей в белых халатах оживленно переговаривались, спорили, кричали и надеялись, ожидая назначенного часа, как ждет его космонавт, готовящийся впервые увидеть холодные звездные просторы. И пока тело мое перепрыгивало через три ступеньки за раз, разум был поглощен воспоминаниями о самых ярких моментах моего сотрудничества с группой экспериментально–временной деятельности, как они себя сами называли, предположениями о том, что может произойти буквально через час и удивлениями по поводу необузданности жизненного серпантина.
Возможно, Вы уже давно намеревайтесь спросить меня, почему именно древняя Греция, а не какой-нибудь Юрский период, или далекое будущее далекой галактики? Должен сообщить, что тот же вопрос мучил по началу и меня. Но ответ не заставил поразиться замысловатости дела. Просто большинство конструкторов Машины оказались такими же поклонниками древнегреческого искусства, а главный теоретик выдвинул гипотезу о невозможности существования будущего, как пространства. Еще одной проблемой стала банальная настройка аппарата, способного, не смейтесь, пожалуйста, поклонники хронооперы, перемещать только в определенное время. Иными словами гении науки мастерили, сразу ориентируясь на тридцать три века в прошлое.
Кинув быстрый привет охраннику, я помчался дальше, по направлению к раздевалке. И хотя времени было еще предостаточно, что-то внутри, что пульсировало ярким желанием и нетерпением, заставляло каждое движение быть быстрым, почти необдуманным. Распахнув дверцу ящичка и скинув всю свою одежду, я аккуратными движениями достал приготовленное одеяние. Именно одеяние, и никакое другое слово, потому что это был современный экземпляр того, что предположительно носили древние греки. Белого цвета ткань, свободно облегавшая тело, знакомыми линиями пролегала через плечо. На поясе – что-то вроде ремня, но гораздо тоньше и изящнее, с подвязанным серым мешочком. И если бы кто посторонний увидел меня сейчас, то наверняка подумал бы, что проходит где-то карнавал или какое другое представление. Ведь нигде кроме древних картин на осколках ваз и кувшинов нельзя было увидеть такой костюм в наше время. Оглядев себя с ног до головы, я почувствовал еще более мощный прилив радости и нетерпения, которые и так не давали сердцу биться в обычном ритме. И без малейшего стеснения, или еще какой пустяковой мысли я вошел в ту комнату, где уже ждали меня люди в белых халатах, все напряженные и готовые к началу.
Достаточно просторная комната с излишне ярким освещением была полностью завалена толстыми кабелями, тянувшимися как колоссальные спящие змеи к предмету, похожему издалека больше на огромный советский пылесос, чем на Машину с потенциалом, легко опережающим все эпохи открытий вместе взятые. Рядом снуют, как трудяги-муравьи с умными сосредоточенными лицами люди в белых халатах, блестящих очках и желтых резиновых перчатках. А я выделяюсь среди них своим необычным костюмом, как выделялся среди призрачных теней Данте, путешествующий по аду с Вергилием. Но, впрочем, не я один. Мое стремление попасть в заветную комнату было не уникальным. В пяти шагах от входа стоит девушка с простым, но красивым именем Аня. У нее длинные русые волосы, заостренные черты лица и глубокие синие глаза, в которых запросто можно утонуть, если ненароком засмотреться. Она также входит в трио, готовящееся шагнуть за грань человеческих возможностей. Стоя в таком же белоснежном одеянии, она скорее походила на музу, чем на студентку третьего курса. Рядом, немного нервничая, что было заметно по периодическому качанию, стоит парень с короткими смолянисто-черными волосами и вытянутыми чертами лица. Его зовут Саша. Немного замкнутый в себе, но добрый малый, по крайней мере, на первый взгляд. Обоих студентов я знаю не так давно, но уже успел заметить в них похожую тягу к изучению античности. Любимая тема Ани – древнегреческие поэты. Она без запинки цитирует Сапфо и Анакреонта, пытается сама писать в их стиле, естественно на языке авторов, охотно вступает в дискуссии, посвященные древнему искусству, а также не забывает и про учебу. Другое дело Саша. Поначалу мне он казался странным, одним из таких характеров, которые ходят с видом, знатока вселенской тайны. В разговоры он сначала вообще не вступал, только слушал и иногда качал головой. Но потом, видимо свыкся и почувствовал себя уверенней, начал предлагать робкие аргументы в спорах.
Но вот на другой стороне зала открылась дверь, и в комнате появился мужчина сорока лет, с огромным животом, блестящей лысиной и довольной ухмылкой на лице. Белый халат, кое-как не расходившийся по швам, на такой внушающей фигуре смотрелся как-то нелепо. Это был Герман Альфредович, владелец крупной фирмы по изготовлению дверных шпингалетов, кандидат в депутатскую думу и, конечно же, наш спонсор. При его появлении все профессоры выдавили из себя счастливую улыбку и полезли наперебой жать пухлую руку благодетеля. Но Герман Альфредович, тактично растолкав всех животом, направился сразу к Машине, обошел ее пару раз, потирая руки и чуть ли не подпрыгивая от удовольствия. Второй достопримечательностью стали мы трое. К тому времени я уже успел подойти к студентам и поздороваться.
-Ну что, ребятушки! – Раздался хриплый бас будущего депутата. – Готовы ли к приключеньецу? Не зря я в вас денюжки вкладывал? – Он улыбнулся ровным рядом желтых зубов, при этом все время скользя липким взглядом по Ане.
Мы закивали головами, ибо другого выхода не было, если же конечно не хотели оказаться за дверями этого университета. Но, слава Аполлону, нас спас один из профессоров, который не замедлил громовым подчиняющим басом рявкнуть в динамик, чтобы все вышли из комнаты, дабы начать эксперимент. И вскоре, после того, как в дверь последней протиснулась фигура Германа Альфредовича, в помещении остались мы вместе с двумя ассистентами, суетившимися вокруг Машины. Лицо Ани светилось счастливой улыбкой приближающегося чуда, глаза блестели. Она волновалась, не стесняясь этого показывать, наверное, потому что точно также волновались все. Я сам чувствовал, как становятся мокрыми ладони, как чувство, зревшее внутри все последние дни, достигло своего апогея, извергая магму страсти в организме-вулкане. Это было одновременно невыносимо и приятно. Хотелось бежать далеко-далеко и стоять на месте, наслаждаясь моментом. Какой-нибудь поэт сказал бы, что вот сейчас заходит в двери чудо.
Единственное, что меня тогда поразило, это реакция Саши, который, как мне показалось, вовсе не был рад происходящему. Было видно, что он отчаянно пытается скрыть свое волнение. Встречаясь с нашими глазами, он тут же отводил взгляд, да и вообще нервничал не так, как нервничают перед чудом. Но с другой стороны, какой из меня психолог. Каждый человек индивидуален, и, может быть, я просто излишне мнителен. Убедив себя в этой простой мысли, я присоединился к друзьям, которые уже начали исполнять простой, но досконально вызубренный ритуал.
Встав на три четко разграниченные секции и взяв по мешку серого цвета у ассистентов, мы попытались расслабиться, как этому учили на репетициях. Для особо любознательных читателей могу сообщить, что в моем мешке находилась цифровая видеокамера, фонарь, батарейки, а также блокнот с карандашом. Аня несла в экспедицию телескоп и какие-то другие приборы. А вот что было в мешке у Саши, я не знал. Да меня это и не очень интересовало в такой волнующий момент. Тем более к нам подошел руководитель всего проекта, ставший за два года мне родным, профессор Иванов. Посмотрев каждому в глаза, он начал потрясающе спокойным, ровным голосом, внушающим умиротворение. Постараюсь передать эту речь слово в слово.
«Ребята, через несколько минут вы станете первыми в многотысячной истории человечества, кто перешагнет через грань, через тонкую черту бытия. Но хочу вас заверить…это все пустяки». Мы невольно переглянулись, но со следующими словами профессора поняли, что он хочет задеть в каждом именно те нотки, которые привели нас сюда. Нотки жажды знаний. «Это все пустяки по сравнению с тем, что вы увидите Там. По сравнению с тем, что вы может открыть, узнать, постичь. И я без преувеличения завидую, вы просто молодцы! Но должен вам напомнить, что портал, который будет создан Машиной, сможет пропустить только определенное количество килограммов. Этим я уточняю, брать что-либо из Прошлого ни в коем случае нельзя. Что же касается обратного пути, то в мешке Анечки находится прибор, который позволит открыть обратный портал, так же способный пропустить только определенную массу. Открыв «дверь» в наше время не медлите, заряда не хватит надолго. Считаю должным напомнить, что закинет вас в район Афин, погрешность сто-двести километров, на тридцать три века назад, погрешность пятьсот-две с половиной тысячи лет. Увы, точности здесь добиться невозможно. Но вы ребята храбрые, я это знаю! Так что удачи! Да пребудут с вами все боги Олимпа! Начинаем!».
В этот момент мне так защемило сердце, что слезы вот-вот навернулись бы на глаза. Уверен, что все чувствовали нечто схожее. А чтобы вы могли лучше представить происходящее, постараюсь описать все поподробнее. Когда профессор Иванов вышел за дверь, яркий свет погас, небольшое освещение давали лишь маленькие, похожие на апельсины лампочки по периметру комнаты, располагавшиеся у самого пола. Все три секции, на которых располагались мы, были окружены неким подобием двух арок, перекрещенных у нас над головами. Откуда-то из под пола раздался, сначала тихий, но все нарастающий гул и четкие ритмичные удары, как будто заработало гигантское сердце. Псевдо арки закружились вокруг, светясь размытым и от того таинственным голубым сиянием. Засветились и три секции. По стальному ободу Машины начали бегать как белые мышки разряды тока. Я почувствовал, как тело тяжелеет, в висках застучала кровь, а на языке появился металлический привкус. Вскоре мышцы уже еле выдерживали напряжение, колени сгибались сами собой, а мелькающие арки заставляли веки опускаться. И тут так неожиданно и резко с потрясающей силы грохотом сверкнула молния. Уши заложило, в глаза ударила алая вспышка, и все погрузилось во тьму. Мое сознание куда-то провалилось.
Я летел в абсолютной пустоте, не чувствуя не только одежды, но и вообще тела. Странное ощущение, совершенно ни на что не похожее и ни с чем не сравнимое, нигде в мире не ощущаемое и никогда в жизни не встречающееся, да и просто не поддающееся объяснению, невыразимое словами и даже мыслями человеческого существа. Так продолжалось несколько минут, а может быть несколько часов, не знаю. Но вот вдалеке забрезжила еле различимым светом белая звездочка. Она странными рывками приближалась, но не увеличивалась в размерах. А вокруг нее стали зажигаться другие, такие же маленькие, такие же колюче-белые звездочки. Сначала одна, потом другая, третья, десятая…и вот уже сотни, сотни тысяч звезд смотрят на меня немигающим взглядом. Потом я почувствовал запах, букет запахов, да таких дивных, прозрачных и свежих, что хотелось вдыхать до разрыва легких. Где-то совсем близко пахло травой, зеленой, с мелкими капельками росы. Чуть дальше запах цветов, разных-разных, но от того еще более ароматных, благоухающих свежестью и цветом. Среди них другие запахи, редкие, непонятные, таинственные, они витали в воздухе как маленькие бабочки, садились на лицо, смеялись и весело пахли, радуясь чему-то. А может быть, это я чему-то радовался, а запахи-бабочки подхватывали мою радость, унося ее на легких крылышках вверх, в небо, к колючим звездам, и те также начинали улыбаться, смягчая белый свет своего сияния. Потом появился слух. И так это было внезапно, что от неожиданности я не разобрал сразу, что произошло. Но спустя несколько мгновений понял, я слышу оркестр пестрейших, подыгрывающих друг другу звуков. Совершенно разные, таинственные и знакомые, но приятные в своем единстве, они удивляли и также радовали. Вот это трель кузнечиков или цикад, расположившихся невидимым стройным оркестром где-то недалеко. Вот шум запутавшегося в листьях ветра, ласкающего зеленые стебли травы. Легкий клекот ночной птички, ловящей потоки ветра в темной вышине. А вот позывные звуки таинственного зверька, робкими волнами долетают до моего уха. И все это так необычно и странно, будто этого не было и просто не могло быть в нашем мире, в мире двадцать первого века.
Но вот, наконец, как запоздалый поезд, пришло и осязание. Все звуки и запахи как-то сразу приутихли, а я почувствовал, что лежу на влажной от росы траве, дует легкий теплый ветерок и… это значит, что все получилось! Может быть не все, но что-то получилось точно! По крайней мере, я уже не в той маленькой комнате, где с нами разговаривал профессор Иванов. Вскочив, я тут же осмотрелся. Была ночь, причем именно темная ночь, без городских фонарей, без электрического освещения, небо, невероятно плотно усыпанное звездами, единственными свидетелями нашего триумфа. Я полной грудью вдохнул свежий, чистейший и прозрачный воздух и так стало славно, что я закричал в полный голос, так что горло заболело и казалось, порвутся голосовые связки. Но радостный крик души был прерван ярким светом электрического фонарика, который кто-то направил мне прямо в лицо. И нужно заметить, что этот самый свет, искусственный, напоминающий о прогрессе человечества вызвал во мне такую неприязнь и отвращение, что захотелось выплеснуть гнев на того, кто осмелился не только направить луч на меня, но и вообще взять в руки прибор. Но тут прозвучал ласковый и необычно полный жизни голос Ани, отрезвивший меня и вытянувший из паутины странных ощущений.
-Ты чего кричишь? Ладно, не отвечай, знаю, самой хочется.
-Где Санек?
-Да тут я, тут. – Раздался где-то сбоку голос Саши, странно угрюмый и совсем не такой как мой и Анин. Луч света переметнулся на его лицо, также не выражавшее радостных эмоций.
-Да убери ты эту светилку, скажи лучше, что делать будем.
-Как что? – С энтузиазмом продолжила девушка, не обращая внимания на настрой Саши. – Мы здесь, чтобы смотреть, изучать и наслаждаться! К тому же вон там, - она, наверное, указала пальцем в сторону. – Кто-то есть. Пройдемся немного?
И действительно, обернувшись, я увидел вдалеке несколько огней, а через пару мгновений до нас донесся шум, похожий на радостный возглас толпы. Не долго думая, мы отправились туда.
Не стану занимать читателя безынтересным рассказом о нашей ночной прогулке. Скажу лишь, что мы шли, наслаждаясь абсолютно новым миром, почти скрытым от нас ночной завесой и все не верили, что это правда. Я же несколько раз вытаскивал видеокамеру, а Анька беспрерывно делилась впечатлениями и добавляла комментарии в мой импровизированный репортаж. Но вот перед нами открылась потрясающая картина. Земляная, вытоптанная дорожка, сопровождаемая зажженными факелами, вела к достаточно большому сооружению из камня. Изнутри раздавались голоса и периодический смех многих людей. Все указывало на то, что мы набрели на древний театр, и как раз во время представления. Не долго думая, но так чтобы не привлечь лишнего внимания, мы пошли по направлению к невысокой арке, украшенной резьбой
И так, следуя за Аней, я прошел под аркой и чуть не застыл на месте, потому что никак не мог представить, что материал нескольких лекций по культуре древней Греции я смогу увидеть собственными глазами. Передо мной предстал настоящий древний театр с играемой пьесой. Выходит, мы попали в празднество великих или малых Дионисий, когда все вменяемые граждане смотрели целыми днями представления. Зрительский зал каменными ступенями полукружья уходил высоко вверх подобно цирковому залу, ниже был помост, на котором происходило действие. Актер в огромной нелепой маске и ботинках с невероятно высокими подошвами кричал заученные слова. Ему громовым голосом вторил хор, подпевая и вставляя реплики. Это была комедия и зрители, не сдерживая эмоций, хохотали во все горло. Подумать только, люди, жившие несколько десятков веков назад, сейчас сидели передо мной. К тому времени мы трое также успели занять свободные места.
Действие проходило, конечно же, на древнегреческом языке и хотя мы знали его очень не плохо, но все равно дивились такому естественному произношению. Пораженные и весьма занятые зрелищем, мы досмотрели комедию до конца. После чего Аня, шепнув нам на ухо, чтобы мы не волновались, выбежала на улицу. Саша сидел, пораженный происходящим, также как и я, не веривший в реальность действительности и прижимающий крепко свой серый мешок к груди. Тем временем началась следующая комедия. Чуть привыкнув, я стал осматривать постройку. Факелы, горевшие внизу, открытое небо, тяжелые каменные стены, все было необычно. Про людей я и вовсе молчу и прошу прощения у читателя за мою слабость в описании внешностей. Надеюсь, что Вы сможете воспользоваться своим замечательным воображением, чтобы представить толпу греков, наслаждающихся представлением.
-Смотри, что это там? – Произнес Саша, указывая в дальний угол, почти не освещенный. Взглянув туда, я увидел каменный постамент, а на нем грубой формы, но от того не менее притягательный кубок, похоже из золота. Скорее всего, это было вознаграждение победителю театрального состязания.
-Интересно, много бы дали ученые за исследование такого приза?
-Уверен, что не мало, но еще бы больше они дали за возможность, оказаться здесь! – На греческом мои слова прозвучали как-то слишком восторженно, и Санек фыркнул.
-Что-то Анюта долго, тебе не кажется?
-Иди, проверь, а я, пожалуй, посмотрю еще, интересно очень. – При этом он как-то натужно и не естественно улыбнулся. Но я, не обратив на это внимания, на цыпочках вышел на улицу.
Пройдя немного вперед по направлению к небольшой рощице, я увидел мою спутницу. Она вытащила складной телескоп и, не отрываясь, смотрела на небо. Когда я подошел ближе, она посмотрела мне в глаза с выражением изумления и радостного смятения.
-Ты что, обнаружила что-то интересное?
Аня кивнула, не отрываясь от моих глаз.
-Это невероятно! - Ее голос был настолько таинствен, что меня охватила легкая дрожь. – Помнишь, между Марсом и Юпитером есть пояс астероидов? Так вот, трактовка мифа о Фаэтоне…- Она не успела договорить, так как со стороны театра раздался поразительно знакомый хлопок.
-Выстрел! – Чуть ли не закричала Аня. Мы ринулись ко входу, откуда с криками и паникой выбегали люди. Протиснувшись к месту событий, я увидел Сашу. Бледный, с трясущимися руками, он стоял, обхватив кубок, и держал в руках пистолет. Рядом на животе лежал человек в белой тоге с мечом в руке, из-под тела вытекала лужица алой крови. Зал был пуст: и зрители и актеры разбежались от невиданной доселе магии. А я стоял, рядом с Аней, пораженный и не способный выговорить ни слова. Неужели такое возможно? Ведь нас всех объединяла жажда знаний, ведь никому не нужны были сокровища древней Греции. Ведь само пребывание здесь было для нас сокровищем. Почему же? Что изменилось, что стряслось? Или все было так изначально?
Первой заговорила Аня, осторожно, стоя на месте и не делая резких движений, почти спокойным голосом:
-Саша, Сашенька, что это все значит? Ты ведь скажешь нам, да?
-Конечно, теперь я скажу, - произнес он неровным голосом. Видно было, что парень сам через силу держит пистолет. Руки все больше и больше начинали трястись, бледное лицо заливал пот. – Мне жаль, мне на самом деле жаль, что все так вышло. Но он мне угрожал, этот подлый толстяк угрожал мне. Я не мог ничего поделать.
-Не нервничай, Саш. – Произнес я, стараясь держать голос спокойным.
-Мы вернемся, все расскажем профессору Иванову. А он сильный, он защитит тебя. Опусти, пожалуйста, пистолет. – Аня держала руки все время чуть разведенными в сторону, показывая преступнику, что у нее ничего нет. Я последовал ее примеру.
-Да, нет же! – Саша почти кричал, на глазах видны были слезы. – Вы не понимайте! Он угрожал мне, угрожал. У него моя сестренка, он убьет ее, если я не принесу ничего стоящего.
-Успокойся, все нормально, подумай сам, мы ведь не можем вынести отсюда ничего. Машина же рассчитана на определенный груз. – Похоже, эти слова были неверными, потому что парень как-то резко выпрямился, и произнес уже более ровным голосом:
-Увы, ты прав. И мне очень больно это признавать. – Он навел пистолет на Аню и жестким повелительным тоном, хотя должен сказать руки у него трястись не перестали, крикнул:
-Вытаскивай Машину!
Аня, похоже, растерявшись от такой резкой перемены, вытащила из своего мешка небольшую металлическую коробочку с множеством кнопок и проводов. Все становилось ясно, он хотел оставить нас здесь!
-Дай ее мне!
-Саш, послушай…
-Я сказал, дай ее мне! – Рука его дернулась, и раздался оглушительный, пронесшийся зловещим эхом по каменным стенам грохот. Аня закричала и упала, схватившись за простреленную кисть. При падении Машина выскользнула из ее ладоней, как-то просто, показывая свою тяжесть, упала на камень и заискрилась. Саша же сам не веря в произошедшее, переводил испуганный взгляд с Ани на пистолет. Кажется, настало время действовать. Я что есть сил, бросился в его сторону, но тут же остановился, так и не успев добежать. На меня смотрело дуло пистолета, черное, пугающее и беспощадное. Аня по-прежнему лежала на полу, держась за кисть.
-Попробуй только! – Прошипел преступник. Он, не сводя с меня дуло пистолета, подхватил Машину и, нажав несколько кнопок, аккуратно поставил на землю. Прибор зашипел, начал плеваться искрами, но все же через несколько секунд мы увидели, как воздух над ней начал кружиться, стал густым и как будто липким. Вскоре появились и ясные очертания портала. Но Машина снова заискрилась, а вместе с этим начала дергаться и «дверь» в наше время, периодически на мгновение исчезая.
-Вот что ты наделала, дура! – Разъяренно крикнул Саша, махая пистолетом в сторону лежащей Ани. – Ну, ничего, ничего. – Он подошел к постаменту с кубком, кое-как взял его за ручку, и, волоча по земле, потащил к порталу. – Счастливо оставаться, любители древности. Может быть, когда-нибудь, вы меня простите. – Было такое ощущение, что он вовсе сошел с ума, противореча самому себе.
А тем временем ситуация вырисовывалась вот какая. Я присел рядом с Аней, чтобы посмотреть ее рану. Перед нами волок по направлению к порталу кубок преступник. А Машина продолжала искрить, поврежденная падением. От этого «дверь» выглядела не постоянной, то свертывающейся, то просто искажающейся. Но Санька это, похоже, не волновало. Подойдя вплотную к порталу, он будто через боль улыбнулся и, не говоря ни слова, шагнул в сгусток воздуха.
То, что произошло дальше, было настолько отвратительно и ужасно, что впоследствии часто снилось мне в кошмарах, заставляя вскакивать в холодном поту. Я постараюсь описать это как можно более сдержанно и без подробностей. В то мгновение, когда Саша был уже на половину в будущем, искра пробежала по Машине, сгусток дернулся и на миг свернулся. Во все стороны брызнула кровь, на землю с глухим звуком упал кубок, а за ним и то, что осталось от Саши, точнее его передняя половина туловища. Аня закричала, закрыв глаза кровавыми ладонями. Я молча, невероятным усилием сдерживая рвотный рефлекс, тут же отвернулся, прижав девушку к себе.
Так мы просидели минут пять. Аня больше не кричала, лишь плакала, уткнувшись в мою забрызганную кровью тогу.
-Нам нельзя медлить, заряд скоро кончится, и портал закроется навсегда. – Произнес я шепотом.
-А…а если и снами… - Слова прозвучали сквозь слезы.
-Нет, нет, мы будем аккуратны и быстры. Он ведь задом шел, да и кубок ему мешал тяжелый. Все будет нормально.
Я помог ей встать и подойти к порталу. Стараясь не смотреть себе под ноги, где лежали останки Саши, я произнес:
-Ты первая. Быстро оттолкнись и прыгни в портал, не медли, нам дорога каждая секунда.
-Я…боюсь, я не могу.
-Я помогу тебе. На счет три. Раз…два…ТРИ! – Что есть силы, я толкнул девушку в сгусток, и она исчезла за круговоротом пространства.
Ждать не было смысла, и, сказав себе, что через мгновение все будет позади, я рывком прыгнул в «дверь».
Снова ощущение полета, полета без тела, в абсолютной пустоте. Но звезды не появлялись, наоборот казалось, что становится только темнее. Тьма приобретала густоту, липкость, осклизлость. Перед взором пронеслась тяжелая улыбка Саши, перед тем как это случилось. Его взгляд, расширенные зрачки, бегающие глаза, на которых под колючим светом белых звезд блестели слезы. А потом, потом снова этот ужас, брызги темно-красной крови, крик Ани…
Я почувствовал, что лежу на жестком бетонном полу, но видно ничего не было. Предательская тишина угнетала и давила тяжелым камнем на сознание. Но вот, где-то рядом, послышались голоса, много голосов. Они что-то кричали, может быть бранились, может быть смеялись, я не помню. На потолке и стенах замелькали зайчики от электрических фонарей. Но почему я не узнаю голоса, где же профессор Иванов, где Аня, где все ассистенты?
-Кто-нибудь включит здесь свет, наконец? – Проорал голос надо мной. И тут же яркий, ослепительный свет резанул мне по глазам. Я зажмурился, но почти сразу захотел осмотреться. Пугающие слова были произнесены резким басом.
-Господи Боже! Да что же тут произошло?!
-Эй! – Крикнул кто-то. – Этот, в белой простыне, кажется живой еще!
Не обращая внимания на восклицание, я вскочил. Голова кружилась, тошнило, а сердце стучало как бешенное. Но картина, открывшаяся моим глазам, заставила забыть обо всем. Повсюду на полу лежали обуглившиеся тела, изуродованные до неузнаваемости, покрытые черной коркой. Среди них ходили люди в белых халатах, оранжевых куртках МЧС и просто в штатском. Я почувствовал, что теряю сознание, но упасть на пол не успел, меня подхватили чьи-то сильные руки…
На этом печальном моменте заканчивается мой рассказ о самых потрясающих и одновременно ужасных событиях моей жизни. Очнувшись после в больнице, я не один раз рассказывал все следователям, но мне не верили. Более того, оформляю это на бумаге уже сидя в психиатрической лечебнице. Здесь довольно спокойно и тихо. Постепенно забываю пережитый ужас, но все еще вскакиваю по ночам в холодном поту, вспоминаю слезы на глазах у Саши и крик Ани, свидетелями которых были только я и холодные, колючие белые звезды. К сожалению, что случилось с ней, я так и не узнал. Говорят, что тела девушки не нашли, и считают ее пропавшей без вести, как впрочем, и Сашу. Что же касается произошедшего с учеными, то власти трактуют это как несчастный случай. Вроде все они погибли от невероятно сильного удара током, вследствие халатности в проведение несанкционированного эксперимента.
Я же, лежа в одиночной палате, в тишине и покое, только сейчас осознаю всю наивность эксперимента, проведенного без долгих и утомительных пробных попыток. И часто думаю, как бы все закончилось, если бы жадность не преобладала в некоторых людях над остальными чувствами. Да и вообще, честно говоря, начинаю сомневаться. Может быть, действительно все это я выдумал сам. Ведь никто не может подтвердить мои слова. Тяжело конечно, но ничего не поделаешь.
А древней Грецией я больше с тех пор не интересуюсь. Вот эпоха становления Киевской Руси, это другое дело! |
|
|
Время приёма: 12:39 14.04.2007
|
|
|
|