f031 Городская дичь

    Осторожно Рамиль дотронулся до Саныча и легонько, стараясь не испугать, принялся его тормошить.
    – Вставай, брат. Мы живы и свободны!
    – Ага, – покорно согласился Саныч и, ещё не открыв глаза, нащупал свою пику.
    Спокойная побудка – это хороший знак.
    – Чё снилось, Возак? – Саныч уже встал и рассеянно оглядывал окрестные стены, выискивая место, где безопаснее всего справить нужду.
    Саныч в стае уже больше года, и Рамиль успел привыкнуть к его дефекту речи. Наверное, это можно было бы легко исправить, но раньше, видимо, было некому, а теперь поздно, да и незачем.
    – Мне снилась добрая добыча! – уверенно соврал вожак, чувствуя ответственность за настроение соплеменника, – не ссы, сородич, пробьёмся!
    – И так пробьёмся, – улыбнулся Саныч, пристраиваясь к бетонной стене.
     
    Над головой одинокой белой тучкой величаво проплыл первый рейсовый дирижабль. Верхушки небоскрёбов окрасились в розовый цвет и напоминали огромные каменные цветы с серым стеклянно-бетонным стеблем.
    – Если останусь зывым и свободным, буду летать на таких зе, – мечтательно вздохнул Саныч, проводив дирижабль взглядом.
    – Для этого нужно хорошо охотиться, – назидательно заметил Рамиль, – пора приводить себя в порядок.
    – Куртка порвалась, – расстроено вспомнил Саныч, – и на брючине дырка проззена. Какая теперь маскировка… Меня любой «столб» спалит в два счёта!
    «Столбами» городские хищники называли охранников, консьержей или портье, которые постоянно дежурили на входах и имели полное право попросить карточку электронного удостоверения.
    Рамиль придирчиво взглянул на свою одежду. Вожак умел выбирать себе добычу. Никто и никогда не заподозрит в нём городского хищника. Серый немнущийся костюм с ярко-синей внутренней стороной сидел, будто литой. Если его вывернуть наизнанку, получится совершенно другая одёжка. На прочной эластичной поверхности не оставалось даже следа от жирных капель и грязи. Для достижения подобного эффекта было вполне достаточно протереть ткань чистой водой.
    – Эй! – ободряюще улыбнулся вожак, – ты забыл? Я же с тобой.
    – Ты наверняка что-то придумаешь! – обрадовался Саныч.
    – Придумал уже, давай куртку и учись.
    Рамиль выудил из кармана пару эмблем с логотипом популярного космического агентства путешествий.
    – На, прилепи, одну на куртку, а другую на штанину. И тогда все будут думать, что ты космосом бредишь, – авторитетно поучал он сородича.
    – А я и брезу, – поспешил заверить довольный Саныч.
    – Для этого нужно остаться живым и свободным, – усмехнулся Рамиль, – давай найдём воду.
     
    Самые высокие небоскрёбы – на окраинах Гигаполисов, а недроскрёбы глубже всего в центре. Возможно, всё это оттого, что строить ввысь дешевле, а вглубь – разумней. Любой Гигаполис с несколькими кольцами исторических центров обязан расти и расширяться. В центре любое жилище в несколько раз дороже, чем у края, но извечная привязанность человечества к памяти о прошлом давно наложила вето на снос памятников былой архитектуры и загнало строительство под землю.
    – Интересно, где мы сейчас находимся, – полюбопытствовал Саныч, постоянно задирая голову.
    – У самого края города, – угрюмо ответил Рамиль, – не нужно так пялиться вверх, привлекаешь внимание.
    – Ни разу не был у края, – приглушённым голосом поделился сородич, – интересно, что там дальше?
    – Дальше лес и гибель, – вожак тяжело вздохнул.
    – Почему гибель, – никак не мог уняться Саныч, – кто там мозет убить?
    – Очнись, дружище, – легонько толканул товарища Рамиль, – подумай, на кого там охотиться, если кругом одни деревья да дикие звери?
    Оба городских хищника уже умылись, причесались и выглядели как обычные благопристойные горожане.
    – Вначале позавтракаем, потом сменим тебе куртку и, если не засветимся, определим, чья здесь территория, – деловито распланировал Рамиль.
    – Ага, – послушно согласился Саныч.
    – Тогда давай ловить кураж и начинать охоту.
     
    Обычные люди послушно следуют рутине будничной жизни и не хотят замечать реально существующих метафизических законов. Легкомысленный человек уверено заявляет, что подобного попросту не существует, и упорно игнорирует существование того, что научно не доказано. Он не замечает или не желает замечать скрытых правил и закономерностей, давно уже существующих и подспудно им ощущаемых. Одно из этих правил – кураж. В русских пословицах четыре столетия живёт утверждение, что «Смелого пуля боится, смелого штык не берёт». Ещё ближе к пониманию закономерностей куража подходили люди, играющие в азартные игры. Но интуитивно уловить мельчайшие изменения вектора везения многим из игроков мешала глупая алчность. Городские хищники развили в себе это умение до максимально доступного человеку уровня. Кураж, по своей сути, определённого рода транс, видоизменённое состояние сознания, направленное на поиск наиболее оптимального пути решения опасной задачи. Без куража хищнику крышка.
     
    Попасть в подходящий небоскрёб гораздо трудней, чем в недроскрёбы, связанные между собой продуманной системой проездов, проходов, лифтов, вентиляций и коллекторов. Главная опасность недроскрёба – повышенная система видеонаблюдения. В небоскрёбах были не только видеокамеры, но и электронные замки на входе. Конечно, двум опытным хищникам ничего не стоило дождаться входящих горожан и, обратившись к ним с пустяковым вопросом, проникнуть на вожделенную территорию. На тот случай, если за входом следил ещё и бдительный консьерж, у них была приготовлена подходящая фраза, позволяющая без потерь покинуть здание.
    Кураж распростёр над ними свои заботливые крылья, и друзьям откровенно фартило. Ни консьержа, ни охранника на месте не оказалось, то ли оттого, что время было слишком раннее, а может потому, что на первых трёх этажах располагалось несколько десятков дешёвых офисов. Отделившись от вошедших горожан, хищники внимательно осмотрелись, выискивая всевозможные пути отхода. 
    В холле обнаружилось довольно уютное бистро, бесплатный туалет и несколько круглосуточных магазинов. Вверх вели две лестницы и четыре лифта, один из лифтов оказался скоростным. Он безостановочно курсировал от дирижабельной площадки на крыше здания до вестибюля метрополитена, делая остановку только в холле небоскрёба. Специальные ступеньки спускались на подземную стоянку, где имелись отдельный выход в метро и выезд в автомобильный тоннель. Трудно было найти более удобное место для предстоящей охоты.
    Непрерывно передвигаясь от одного местечка до другого и искусно отворачиваясь от камер наблюдения, они принялись обследовать местность. Требовалось подыскать подходящие места для ловушки и заготовить приманки. При этом Рамиль и Саныч старались не привлекать к себе внимания обитателей и гостей небоскрёба. Раньше, когда стая была больше, сородичи менялись между собой одеждой или разнообразными аксессуарами. Сегодня такой ход не сработает: Саныч на полголовы ниже своего Вожака и заметно меньше в плечах. Разве что рюкзачок носить по очереди.
     
    Через пару часов, когда холл здания наполнился народом, они увидели подходящую жертву. Аккуратно одетый подросток в серебристой шапочке, стилизованной под шлем космодесантника, и с модными спортивными очками на эластичной резинке завернул в бистро. Он купил внушительный завтрак и направился к метро. По уверенной походке и хозяйской манере передвижения было заметно, что это завсегдатай небоскрёба, и никто из взрослых его не сопровождает.
    – Дичь! – не сговариваясь и почти в унисон, прошептали городские хищники.
    – Нужно выловить до турникета, – возбуждённо сопел Саныч – а то уйдёт.
    – Без спешки, – шепнул Рамиль – мы поравняемся шагов за десять до техкомнаты.
     Ускоренным шагом они последовали за выбранной жертвой. Мальчишка не выглядел хлюпиком или маменькиным сынком, но его высокопреподобие кураж никогда не подводил свою фанатичную паству.
     
    На первый взгляд в Гигаполисах почти невозможно выискать безлюдное место. Но это взгляд благопристойных горожан, отрешённо совершающих привычные, отработанные до автоматизма движения. Хищник взирает на мир другим, более заинтересованным а, следовательно, и более осмысленным взглядом.
    Обшарпанная пластиковая или обитая железом дверь со всевозможными надписями «Не входить», «Техпомещение», «Не влезай - убьёт», «Посторонним вход воспрещён» обычными горожанами воспринимается как аксиома, а хищником – как теорема. Готовясь к охоте, Рамиль присмотрел подобную клетушку под загон. Он вполне легко и  достаточно аккуратно отжал дверь рычагом, не повредив защёлки электронного замка. За дверью оказалось хранилище автоуборщиков и их запчастей. Уборка всегда производится ночью, хищники прекрасно знали об этом, и Рамиль решил, что до обеда здесь вряд ли кто-то появится.
     
    Поравнявшись с мальчишкой, городские хищники вначале чуть-чуть обогнали его, а потом Саныч внезапно оступился.
    –  Эй, малыш, подмогни чуток, – Рамиль с притворной растерянностью обводил окрестности взглядом, но обращался именно к потенциальной дичи.
    Саныч, поддерживаемый под руку вожаком, отчаянно изображал боль и подвёрнутую ногу.
    – Сам ты малыш, – хамовато ответил мальчишка, однако подхватил Саныча под другую руку.
    Наживка клюнула, оставалось только грамотно ее подсечь.
    Саныч сделал несколько прыжков на одной ноге по направлению к техкомнате. Он облокотился на дверь и, будто бы случайно, открыл её.
    – Присядь давай, вот на эти железки, – заботливо суетился вожак, окончательно заманивая свою дичь в ловушку.
    Рамиль закрыл за собой дверь и ринулся к добыче. Саныч уже выхватил заточенную деревяшку и приставил к горлу паренька.
    – Только рыпнись, сразу прикончу, – сородич хотел произнести эту фразу с пугающей хрипотцой, но не справился с волнением и сорвался на фальцет.
    – Не дёргайся и всё будет в порядке, – негромко предупредил Рамиль, – мы хищники.
    – Да понял уже, – ухмыльнулся мальчишка, – слышь, корявый, убрал бы ты пику.
    Рамиль знал, как болезненно Саныч реагирует на насмешки по поводу низкого роста, поэтому сходу перевёл разговор на себя.
    – А вот хамить не надо, так и пострадать можно. 
    Меж тем добыча вовсе не выглядела напуганной, взирая на городских хищников с насмешливым любопытством.
    – Да что вы мне сделаете, придурки? Может, убьёте?
    – Хищники не убивают своей добычи! – высокомерно заметил Рамиль.
    – Ещё бы, – с ехидной покорностью согласилась добыча, – за убийство вас с ходу повяжут. Это же федеральное преступление. Чего от меня нужно-то?
    – Еду сюда давай, – выпалил Саныч, – и куртку снимай, а то моя прохудилась.
    – Да на. Носи на добрую память, – паренек проворно стянул с себя верхнюю одежду и протянул Санычу, – только свою отдай. А то что я матери скажу?
    – Мозет, ей записку написать? – ухмыльнулся Саныч.
    – Скажи ещё, что считать умеешь, – нахально огрызнулся мальчишка.
    – Ты за словами приглядывай, – угрожающе процедил Рамиль, – убивать, ясен пень, не станем, но ногу проткнём за милую душу!
    На этот раз угроза подействовала, парнишка насупился и замолчал. Рамиль осматривал пакет с едой, а Саныч примерял куртку, радостно ощупывая карманы.
    – О, глянь, Возак, тут деньги! – весело оповестил сородич, доставая темно синюю платёжную карточку.
    – Верни мальцу, нам же от них никакой пользы, – вздохнул Рамиль
    – Сам ты малец, – проворчал мальчуган, и обижено умолк, примеряя Санычеву куртку.
    – Слышь, Возак, ты когда-нибудь деньги платил? – мечтательно спросил Саныч.
    – Нет, – признался Рамиль, – и даже начинать не желаю. Тем более, верного кода всё равно никто не скажет, а с какого пальца последний отпечаток снимали, он и сам не знает. Для нас этой дороги нет, мы хищники и отовариваться нам нельзя, с ходу попалимся.
     
    Добыча оказалась знатной, но чем меньше длится охота, тем меньше шансов нарваться на неприятность. Хищники не стали забирать приметную серебристую шапочку, а спортивные очки оказались с диоптриями. Аксессуары, разумеется, дело нужное, но и подбирать их необходимо крайне тщательно.
    – Теперь сматывайтесь быстрее, – подзадорил их мальчишка. – Всё равно вы скоро попадётесь и будете социализированы.
    В радостную атмосферу куража ворвалось злобное пророчество дичи. Внезапное предсказание беды безжалостно смело хрупкую паутину настроя,  и сказанная невзначай фраза прозвучала резко и неприятно.
    Саныч развернулся к мальчишке с враждебным видом.
    – А в ухо хочешь? – угрюмо спросил он, сжимая в кулак правую ладонь.
    – Оставь его, мы сваливаем, – одёрнул сородича Рамиль, поспешно закидывая рюкзак за плечи.
    – Да я не в обиду, – не унимался горожанин, – в новостях целый месяц уже вопят про ускоренную социализацию городских хищников. В нашем районе тоже такие были, я их знаю. Раньше всегда подкармливал, а теперь уже три недели нет никого.
    –  Гляди сюда. Вот мой возак, – Саныч демонстративно ткнул в Рамиля указательным пальцем, – пока зыв возак, зыва и стая!
    – Всех не переловят, – убеждённо заявил Рамиль. – Кто-то же должен остаться живым и свободным.
    – Так почему бы не мы? – беспечно бросил Саныч, направляясь к выходу.
    Рамиль поспешно наматывал слои клейкой ленты на руку юного горожанина, крепя её к железной дуге ближайшего автоуборщика. На то, чтобы освободиться, у мальчишки уйдёт минуты две-три. За это время хищники будут очень далеко от места своей охоты.
     
    Всё произошло в одно мгновение. Саныч открыл дверь и уже собирался выйти, как был сбит с ног громадным полицейским. Второй страж порядка кинулся было к Рамилю, но Саныч в отчаянном броске уцепился руками за его ногу. Третий полицай споткнулся о второго и упал, карикатурно растянувшись во весь рост. У Рамиля появился шанс.
    - Беги, Возак, беги! – отчаянно хрипел Саныч, безуспешно пытаясь вонзить зубы в кевларовую ткань спецкостюма. 
    Скидывая рюкзак, Рамиль рванулся к дальней стене, стараясь набрать на коротком отрезке максимально возможную скорость. Его мозг работал предельно ясно и чётко, не позволяя себе ни паники, ни эмоций. Если с разбега вскочить на железную дугу  рукоятки автоуборщика, можно допрыгнуть до вентиляционного короба. Сбоку стандартная жестяная решётка, закрывающая отверстие воздуховода. Если повезёт, выход приведёт наружу, и он сумеет остаться свободным.
     
    Нога не соскользнула, прыжок удался. Согнутая решётка вылетела из пазов с первого удара, но перед тем, как исчезнуть в жестяном лабиринте вентиляционных коробов, вожак бросил последний взгляд на своего товарища. Руки Саныча уже разжались, не в силах удержать тренированную ногу стража порядка.
    – Беги, Рамиль, беги! – ревел сородич истеричным голосом, будучи уже не в силах чем-либо помочь своему другу. По его красному от натуги лицу катились невольные слёзы бессилия. Таким он и остался навеки в памяти своего вожака.
     
    Лица, лица, лица. Они проплывали нескончаемой чередой. Бесстрашно улыбающиеся или истошно орущие, гордо взирающие или глядящие тоскливо, покорно молчащие или зашедшиеся оглушительным визгом. У каждого лица был свой взгляд, но все они прощались. Вот кривая ухмылка Старого, пытающегося зажать рану на животе. А это бешеная ярость Алёнки, рвущей свои прекрасные длинные волосы в отчаянной попытке освободиться от захвата. Жертвенная решимость Азамата, салютующего стае взмахом железного прута, и искреннее удивление Яниса, запутавшегося в примитивной ловушке.
    А вот и рёв Саныча: «Беги, Возак, беги»!
     
    Рамиль беспокойно открыл глаза и осторожно огляделся. Место для последней ночёвки он выбрал идеально. Путей отхода было великое множество. Назад, вправо, влево, по лестнице вверх, и даже вниз по верёвке на дно канализационного люка. Не было лишь дороги вперед, ибо впереди был лес. Разумеется, самих деревьев Рамиль не боялся. В городе их пруд пруди, в скверах и в парках, во дворах и вдоль дороги. Страшным казалось не наличие деревьев, а отсутствие людей. Осторожно повернув голову, городской хищник увидел серую тень, бесшумно вынырнувшую из проулка. Стремительно вскочив на ноги, Рамиль обнаружил, что все пути отхода уже перекрыты. Тёмные фигуры, окутанные ночным полумраком, молча надвигались на вожака-одиночку.
    – Гляди-ка, кто проснулся, – насмешливо прогнусавил чей-то неприятный голос.
    – Чем за ночёвку заплатишь? Это наше место! – злобно заявил кто-то ещё.
    – И территория наша, – недобро прошипела  рослая фигура, волоча за собой угрожающего вида предмет.
    Полукруг городских хищников сжимался, и ничего хорошего такая встреча не предвещала. Судя по всему, Рамиль обосновался на ночлег там, где обычно ночевала другая стая. Это было чревато. Городской хищник никогда не убьёт дичи, но вполне может уничтожить того, кто охотится на чужой территории. 
    – Эй, народ, – с максимально возможным добродушием обратился Рамиль к неизвестным, – я тут всхрапнул малость, но уже ухожу.
    – Уходит он, – передразнил его неприятный голос, – а наша стая только сегодня потеряла троих.
    – Я здесь ни при чём, – Рамиль затравлено закусил губу и приготовился к схватке, – в новостях целый месяц уже вопят про ускоренную социализацию городских хищников.
    – При чём, ни при чём, какая теперь разница, – произнесла рослая фигура, – скидывай одёжку и уйдёшь живым.
    – Не, не уйдёшь, – усмехнулся неприятный голос, приближаясь на расстояние удара, – с перебитыми ногами можно только уползти!
     
    «Крепкая стая», – мелькнуло в голове Рамиля, – «человек семь, а то и больше. Все, как на подбор, здоровенные амбалы. Такие и с полицейским справятся в два счёта. Тут, как ни храбрись, точно ноги перебьют».
    Он и раньше слышал о подобных случаях. Одинокому чужаку ломали ногу, и тот моментально попадал в руки заботливых горожан. Разумеется, свободным он уже стать не мог и подвергался принудительной социализации. Что такое принудительная социализация, никто точно не знал, но историй о сородичах, вернувшихся назад, не существовало.
    Мозг вожака лихорадочно искал выход. Внезапно перед глазами мелькнул образ Саныча, тычущего пальцем в грудь Рамиля:
    – Пока зыв возак, зыва и стая!
    Но вожаком можно быть, лишь оставаясь свободным. Холодный липкий пот просочился сквозь поры и ринулся вниз по спине предательской каплей. Отчаянная мысль, мелькнувшая в голове, наполнила Рамиля ужасом гибельного восторга.
    В лесу он может остаться только свободным, а с перебитыми ногами – только живым.
     
    Адреналин, усиленно выбрасываемый в кровь, заставлял сердце колотиться в неимоверно бешеном ритме. Реакция обострилась настолько, что сознание лишь лениво наблюдало за происходящими действиями. Вот рука того, кто имел гнусаво-неприятный голос, слегка отошла, и из неё неторопливо выскочила звенящая цепочка с шиповатым шаром на конце. Вот обладатель рослого силуэта поднял дубинку. Рамиль внутренне усмехнулся, предвкушая скорое недоумение на их отвратных рожах.
    Загнанный хищник развернулся к нападающим спиной и ринулся в сторону загадочной и пугающей стены тёмного ночного леса.
    – Эй, дебил, ты куда? Там лес, вернись! Там звери! – отчаянно вопило вслед несколько голосов, ещё недавно обещавших переломать обе ноги. Кажется, кто-то кинулся его догонять, но это лишь подстегнуло Рамиля. Оставив преследователей далеко позади, одинокий вожак инстинктивно наклонил голову и на полном ходу влетел в тёмную стену.
     
    Первые ветки больно стеганули по лицу и с силой рванули серый костюм, тёмный поваленный ствол коварно метнулся под ноги. Боль стерпелась, костюм не порвался, а ноги сами по себе перепрыгнули ствол. Подвергнув новобранца боевому крещению, грозный лес вдруг сжалился и расступился. Дальнейший бег Рамиля ничего не нарушало. Вот только бежать было до крайности непривычно. Ноги проваливались в мягкий ковер, вытканный изо мха, цеплялись за высокие травинки, а лицо обволокла натянутая меж веток липкая паутина. Тёмные колонны деревьев величественно проплывали мимо беглеца, отбрасывая в лунном свете таинственные тени.
    Внезапно нога городского хищника подвернулась, и он упал, уткнувшись лицом в сухие прошлогодние листья. Верхушки деревьев смыкались над Рамилем, образуя своеобразный деревянный колодец. На чёрном небе светились странные маленькие точки. В городе, залитом неоновым светом, с яркими лучами прожекторов и лазерной иллюминацией, их почти не видно. Кажется, это звёзды. Говорят, к ним можно летать.
     
    Между тем нога опухала и болела всё сильней и сильней. Сердце Рамиля успокоилось, дыхание восстановилось, и сразу проснулся желудок, напоминая о своей полуторасуточной пустоте. Жизнь городского хищника приучает к стойкости, но в такой ситуации вожак оказался впервые. Для того, чтобы выжить, нужно есть и пить. Чтобы есть и пить, надо вернуться в город. Чтобы вернуться, нужно иметь здоровую ногу и знать, куда идти. Была бы свободна стая или хоть кто-то из сородичей! Старый, Алёнка, Азамат, Янис, Саныч – где они терепь? Живы ли? Стоило ли им так доблестно биться за стаю, спасая вожака, который теперь беспомощно валяется в лесу? В носу у Рамиля защипало, и глаза незаметно наполнились непрошеной влагой.
    – Чёртовы слёзы! Хищники не плачут! – попытался одёрнуть себя вожак. Но капля уже скатилась по щеке, а притворяться было не перед кем.
    Рамиль не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Даже по Алёнке он не проронил ни единой слезы. Просто не имел права. Вожак – символ стаи, а символ не должен плакать. Теперь не перед кем крепиться и незачем терпеть. Рамиль отпустил зажатые прежде чувства и дал слезам волю. Уже всхлипывая, он вздохнул полной грудью и зарыдал во весь голос.
     
    Поток низвергнувшихся очистительных слёз прервал чей-то удивлённый голос.
    – Эй, малыш! Ты что ревёшь? Заблудился что ли?
    Рамиль вскочил было на ноги, но снова опустился от нестерпимой боли в стопе. Призрачный лунный свет падал на странно одетого человека с чудным оружием в руке. Это не горожанин, не хищник и не полицейский, и почему-то от него не исходила опасность.
    – Сам ты, малыш, – буркнул вожак, смущённый тем, что кто-то увидел, как он плачет.
    Человек рассмеялся.
    – Да нет, я-то давно уже взрослый, а вот ты – малыш. Тебе сколько лет? Тринадцать? Четырнадцать?
    – Я не малыш! – гордо заявил Рамиль. – Я – городской хищник и вожак свободной стаи!
    Незнакомец вдруг отчего-то расстроился.
    – Какой же ты хищник? По мне, ты больше похож на дичь.  
    – Нет, я хищник,– упрямо возразил Рамиль, - ибо охочусь и не убиваю свою добычу.
    Человек удивился.
    – Эй, ты же ведь из города. На кого там можно охотиться, на крыс?
    – Я охочусь на людей! Как можно охотиться на крыс, это же звери?!
    Незнакомец грустно покачал головой:
    – Настоящий хищник не тот, кто охотится, а тот, кто убивает. Люди не должны охотиться на людей. Я вот, к примеру, охочусь только на зверя и рыбу или собираю дары природы.
    – Как это? – недоумённо спросил Рамиль, не в силах понять, какая рыба может носить одежду.
    – Если хочешь, могу научить, пойдём к костру, а то жена станет волноваться. Давай, помогу допрыгать.
    – Так ты тоже хищник? – недоверчиво спросил Рамиль, опираясь на протянутую руку.
    – Самый настоящий – улыбнулся человек, – но не городской, а лесной. У нас немного другие правила, и им нужно следовать, чтобы достичь своей главной цели.
    – И какая ваша главная цель? – хмуро поинтересовался Рамиль, вытирая рукавом  подсыхающие слёзы.
    – Быть счастливым, – весело ответил человек, – но для этого нужно остаться живым и свободным.