 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Пришельцы подкатили на чём-то большом и блестящем.
Невзыскательно подкатили, без всяких там инерционных траекторий и опережения порта причаливания переходом на низшую орбиту. Состыковались тоже по-свойски, - без стуков, грюков и прочих непредусмотренных изготовителем шумов, будто их посудина и моя лохань клепались на одной космической верфи.
Через минуту от созерцания вращающейся вселенной, фаршированной инопланетной техникой, меня отвлекла дверь шлюза, которая открылась без характерного шипения воздушного клапана, уравнивающего давление переходной камеры с бортовым. Эта тишина заронила сомнения в том, что я не сплю, а коридорный пейзаж украшенный парочкой пришельцев подсказал жанр сновидения - ночной кошмар.
Следом за пришельцами из шлюза вылетел сиреневый шар. Мыльным пузырём, расслабленно и вальяжно, он подлетел ко мне и устроился над головой, у самого потолка.
«Ничего себе!» - подумал я.
Ворон Гришка встрепенулся у меня на плече и выразился яснее:
- Хрень!
- Я - не «хрень», - с достоинством сказал шар, - я - официальное лицо, регистрирующее контакт цивилизаций в этом спиральном рукаве Галактики.
- Здравствуйте, - решительно приступил к контакту седой и очень представительный пришелец.
- Как жизнь? – поинтересовался его товарищ.
Руки для приветственного пожатия никто из них не протянул, и этот факт мне показался добрым, потому что «товарищ» Седого был форменным чучелом: маленькое существо с перекошенным от злобы лицом и с красными кисточками на месте ушных раковин. Впрочем, Седой на Ален Делона тоже не тянул: три глаза и безгубый рот с частоколом мелких чёрных зубов могли обеспечить этому парню только один праздник в году – Хэллоуин.
- Всё путём, - просипел я.
И совсем не с перепугу! У меня после сауны всегда голос такой. А поскольку под сауну я переоборудовал барокамеру, то визит пришельцев меня совсем не удивил. После быстрого сброса давления при повышенной температуре и не такая жесть мерещится…
Монстры были в широких балахонах мышиного цвета и пляжных сандалиях на босу ногу. Только если мне наплевать, на их одежду, то и вам должно быть всё равно. Важно, что они явились без скафандров. И мне, заведующему космической биолаборатории, это казалось неприемлемым. Даже во сне.
- Почему без средств защиты? – сурово просипел я. – Где респираторы? Хотя бы марлевые повязки... здесь вам не как-нибудь - исследовательская станция потому что!
Эх! Какая хорошая фраза! Сказать бы её строгим, командирским голосом… а так, будто шёпот под простынёй каталки на полдороге между реанимацией и моргом.
Ответил сиреневый шар:
- Меры инфекционной безопасности приняты. В неприкосновенности остались только макроорганизмы. Окружающая среда непрерывно стерилизуется.
- Бардак! – с чувством прокаркал Гришка.
- А вы крепкий орешек, - одобрительно сказал ему Седой. – Лаконично и по-существу!
Пока вы не шибко увязли в этой истории, скажу, что работа у меня непыльная, но нудная: смотритель биостанции у чёрта на куличках. Точнее, в семи тераметрах от Солнца. Миллиард километров за орбитой Плутона, во как! На станции – аквариум с тремя сотнями рыб, виварий с десятком животных и до фига чашек Петри с образцами разных культур.
Тварей я люблю. Кормлю и убираю за ними точно по расписанию. С микробами проще: в сторону шкафов со штаммами я даже не смотрю – боюсь заразиться. Да и незачем, - микробами автоматика занимается.
Что я тут с этим зоопарком делаю? Готовлю материалы для первой звёздной экспедиции. Это моя Светланка придумала. Большая затейница по части науки и дрессировки мужа. То есть меня, если вы не поняли. Это она сочинила, что вдали от Солнца изолированный от радиации организм будет мутировать, болеть и даже, может быть, помрёт. Ясное дело, сразу понадобился мученик, который бы полез на алтарь науки без посторонней помощи.
Без этой жертвы экспедицию к Проциону не выпустят.
Добровольца искали среди своих, в тесном кругу космонавтов. А тут ссора: не так посуду вымыл. Сорвался я. Жене нагрубил. Психологи такое не прощают: «пилотом можешь ты не быть, но совместимым быть обязан»! Едва из отряда не выгнали. Пришлось срочно записываться в добровольцы… в порядке примирения и доказательства душевной устойчивости.
Вот и отправили меня с этим зверинцем к чёрту на рога, поглядеть, как мы тут, на отшибе, будем болеть и мутировать. Разогнали с Харона да и выпихнули за пределы Солнечной Системы. Уже год дрейфуем, но до максимального удаления ещё не добрались. Потому, наверное, пока все живы, здоровы… Впрочем, кто его разберёт? Здоровьем микробов занимается автоматика. Она мне не докладывает. В случае чего: тревога и приказ Харону на эвакуацию.
Пока всё тихо. Как в могиле.
И скучно хоть на стенку лезь!
По причине беспробудного одиночества и в поисках душевной стабильности я, поначалу, гнал спирт из дрожжей. Но мука и сахар быстро кончились. Попытка подсесть на сушёные водоросли оказалась неудачной – крепость самокруток оказалась «не та», удовольствия никакого… через полгода я приуныл.
Только нет таких заморочек, которые бы не осилил пытливый человеческий ум! Об этом в любом учебнике можно прочитать. И не только по криминалистике.
Отсутствие сырья удалось компенсировать оборудованием.
Обратив внимание на барокамеру в медотсеке, я прописал себе гипербарическую оксигенацию. С офигенизацией, конечно. Если процедуры принимать осторожно и без фанатизма, то эффект получается сродни шампанскому с нулевым последействием: перебродившие в крови азот и кислород похмела не дают. Очень полезное изобретение!
А фимиам из придонной воды аквариумов, пролитой на раскалённую каменку, придавал пикантное послевкусие моим барическим опытам. Ароматерапия!
Жизнь сразу наладилась. Я повеселел: будет чем заняться по дороге к Проксиме!
О куреве я забыл, а дефицит дружеского участия восполнил дрессировкой вороны: голос, конечно, специфический, зато никогда не спит и за словом в карман не лезет.
Кстати, о «слове». Стремительно осознаю, что вялотекущие глюки развеяться не спешат и даже норовят втянуть в беседу. Седой, видя мою заторможенность, решил зайти с козырей: мол, «проведи нас к своему начальству, да замолви доброе словечко, а мы за мздой не постоим».
Похоже, они меня за таможенника приняли. Ну, да. У самых границ Солнечной Системы встретили, вот и подумали о человеке плохо. Позор, конечно, но напрягало другое: что инопланетяне могут понимать в нашей «мзде»?
Дождавшись паузы в песне о дружбе великих цивилизаций, я развязно заметил:
- Курс мзды, господа, в этой части космоса особенно высок.
Трёхглазый сбился с мысли и замолчал.
- Это ещё почему? – спросил коротышка.
- Потому что дикие мы. И высоко ценим честь и достоинство. Задёшево их не продаём!
Пришельцы переглянулись.
- Что скажешь, Груздин? – спросил Строгий у чучела с кисточками.
- Пусть цену назовёт, - сказал маленький Груздин. – Узнаем почём нынче дикость.
- Я бы вас попросил…
- А вы попросите, - посоветовал Строгий. – Не нужно сдерживаться.
- Может, присядем? – предложил я. – В ногах правды нет.
- Ну да, - недовольно пробурчал маленький Груздин. – А в заднице, стало быть, есть?
Я сделал три шага и опустился на табурет в гостиной. Вы только не подумайте, что это какая-то аллегория. Три шага – это один по коридору, второй – через порог, третий – к табурету.
И всё. Дальше идти некуда. Это в зоопарке много места, а у людей всегда тесно.
- Ещё одна разумная форма жизни? – уточнил Седой, увидев, как я глажу ворона.
- Сам дурак! – отрезал неподкупный Гришка.
Груздин с уважением склонил голову.
- Вы оба будете вести переговоры? - поинтересовался Шар.
- Вот ещё! – я испытал негодование: - Как главное ответственное лицо исследовательской станции «Ковчег», со всей ответственностью заявляю: вся ответственность за уклад и порядок лежит на человеке. Почему вы безответственно разгуливаете по коридорам биостанции без марлевых намордников?
- Не дури! – прикрикнул на меня Гришка.
Умная птица! Сам не пойму, чего это меня на «ответственность» переклинило. И ещё, как прикрепить к Шару повязку, чтобы она не спадала? Наверное, это я в себя ещё после барокамеры не пришёл, если не понимаю таких простых вещей.
- Я вам уже пояснял, - сказал Шар, - приняты активные меры микробиальной безопасности. Все помещения стерилизованы. На вашей Станции нет ни одного микроба.
- Кошмар! – закричал Гришка и захлопал крыльями.
- Что значит, «ни одного»? – недоверчиво уточнил я, вспомнив о шкафах с культурами штаммов. – «Ни одного» - это сколько осталось? Мне, знаете ли, без микробов нельзя. Если с ними что-то случилось, меня Светка убьёт.
Шар сменил сиреневый цвет на малиновый и отодвинулся ближе к выходу.
- Ого! - сказал Седой. - А кто такая «светка»?
Никогда не стеснялся своей жены. Может, и стерва, - зато классная! А потому ответил, как есть:
- Жена моя. Это она меня сюда сослала.
- За что?
- За то, что мыл тефлоновую сковороду металлической щёткой.
- О! - сказал Седой, потрясённый моей искренностью. - Что же вы так… по варварски?
- Патамушта дурак! - радостно прокаркал Гришка.
Предатель!
Груздин тоже выглядел удивлённым:
- А при чём тут микробы?
- Важнейшая составляющая метаболизма, - вздохнул я. - Без помощи микробов, мой желудок не сможет из окружающей среды добывать пищу. Убейте моих микробов, и я умру с голоду.
- Это правда? – спросил Груздин у Шара.
- На Станции действительно был большой запас микробиального материала, - неуверенно подтвердил Шар. – Нигде в Галактике столь плотный симбиоз не встречается, но такой эволюционный путь развития вполне возможен.
- И теперь вы погибнете? - с ужасом спросил Седой, - без своего запаса микробов?
Я был благодарен трёхглазому за сочувствие. Я почти любил его.
- Не волнуйтесь, - кротко сказал я. - Светка меня убьёт раньше.
- Похоже, из-за нас у вас большие неприятности, - задумчиво признал Груздин.
- Мзда! - похвастался новым словом Гришка.
- Контакт отменяется, - твёрдо сказал Шар. - Просим прощения за инцидент, и надеемся, что вы не станете давать ход этому недоразумению.
Пришельцы втянули головы в плечи и повернулись к выходу.
- В порядке компенсации за угрозу жизни, - торжественно продолжал Шар, - моё правительство выделяет вам обоим грант в размере двух миллионов ширликов.
Мне на колени упали две серебристые пластинки. На одной из них красовалась моя небритая физиономия, на другой - Гришка со взъерошенными перьями.
- Просим простить за неудачное вторжение, - сказал Шар. - Свои чеки вы сможете оналичить в ближайшем отделении любого банка.
Пришельцы, уже были в шлюзе. Шар полетел к ним.
- Погодите, - крикнул я. - А где у нас ближайшее отделение?
- Вторая планета Проксимы Центавра, - сказал Шар. - Только в субботние дни не приходите. Большие очереди.
- А мегаширлик это много? - спросил я.
Но дверь уже закрылась, а потому ответил Гришка:
- Мзда! Мзда! Дохренища!
Он, как и я, не любил, чтобы вопрос висел в воздухе. Но вопрос «висел». В отличие от сверкающего звездолёта, который уже успел отойти от причала Станции.
Из лабораторного отсека тревожно запищал зуммер: это автоматы констатировали смерть образцов. В коридоре заполыхали оранжевые маячки, а на Землю ушёл отчёт о скоропостижной смерти бакпосевов.
Что ж. Значит, конец вахте. Скоро с Харона за мной прилетят.
Я пригладил ворону перья и задумался: как же мне теперь попасть на Проксиму за своими ширликами, если микроорганизмы погибли?
И сразу повеселел: мне-то зачем голову сушить? Светка умная, она что-нибудь придумает. Мегаширлики на дороге не валяются!
Я пригладил ворону перья и сказал:
- Нас ждёт дальняя дорога, приятель!
- Караул! - закричал Гришка и улетел в сторону зоопарка.
Дурак. Мог бы и остаться. Теперь мы с ним оба... важные птицы.
|
|
|
|
Время приёма: 17:19 23.11.2009
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев