Гостиная Марка на несколько часов превратилась в миниатюрный клуб. Играла музыка, витал запах благовоний. Тедус провожал гостей. Ламберт и Элен, вдоволь наплясались с большим чернокожим Паркером и сейчас развалились в креслах, потягивая коктейли. Марк, управляющий карьерами и устроитель вечеринки, подсел к Ламберт и спросил:
– Интересно, как это – полтора года спать? Вам снится что-нибудь?
Та затянулась сигареткой и удивленно взглянула на управляющего карьерами.
– А ты разве не пробовал?
– Я здесь родился, – ухмыльнулся Марк. – Забыла? Я один из первых, рожденных на Тедусе.
– Да, – с пьяной честностью кивнула Ламберт. – Забыла. Нам поменьше спать, шестнадцать месяцев. А вообще я не знаю даже. Я не вижу снов.
– Вы всегда так точны, госпожа астронавигатор? – игриво осведомился Марк.
Госпожа астронавигатор показала собеседнику язык. Потом отвлеклась на громкий восклик, перекрывший музыку. Бретт, кто бы сомневался. Напился сильнее, чем обычно, снова уцепился за Далласа и завел обычную волынку о деньгах.
– Я настаиваю, чтобы премиальные за этот полет были выплачены всем одинаково!
Техник пошатнулся и уронил бокал Паркера.
– Э! Полегче! – рявкнул тот. – Хотя я тоже поддерживаю, кэп!
Капитан Даллас почесал бороду и улыбнулся.
– Мы вернемся к этому вопросу, когда будем подлетать к Земле. Обещаю.
– Нет, стойте! Кто за то, чтобы премиальные были выплачены поровну, поднимите руки!
Из семи астронавтов руки подняли только двое – Паркер и Бретт.
– Не может быть! – изумился Бретт. – Ламберт, Элен, вас же притесняют! А вы отмалчиваетесь. Почему?
Женщины переглянулись и захихикали.
– Им не понять, – вздохнул Паркер. – Им не понять таких простых парней, как мы. Давай лучше выпьем, старина!
– Соплячки! – ворчал Бретт. – Да они под стол пешком ходили, когда я уже летал на Озимандиасе.
– А где Кейн? – спохватилась Элен.
– Вышел подышать свежим воздухом, – ответил Эш почти над самым ухом.
Элен вздрогнула от неожиданности.
Эша можно было не приглашать. Он бы не обиделся. Он был чужим здесь, все это знали, никто не пытался заговорить с ним. Тем не менее Марк настоял, чтобы команда была в полном составе. Возможно, он был прав. Эш сидел в уголке, как обычно, в полном обмундировании, и наблюдал за людьми. На его лице нельзя было прочесть ни единой эмоции.
– Свежий воздух – это комплимент нашему миру, – усмехнулся Марк. – А что он там делает?
– Он не любит шумных вечеринок. Пойду, проведаю его.
Кейн курил и разглядывал ночное небо Тедуса. Элен подошла, облокотилась на перила.
– Что думаешь делать после полета? – спросила она.
– Ничего особенного. Отправлюсь в следующий.
– И даже не прокутишь премиальные, по поводу которых так разоряется Бретт?
Кейн усмехнулся.
– Да, я слышал. Нет, пусть пока в банке полежат. Нет желания развлекаться.
Элен прекрасно знала, почему. Жена Кейна, Элизабет, погибла семь лет назад от декомпрессии на далеком Келлерате. Однако в непрерывных полетах анабиоз проглатывает время. Для Кейна с того момента прошло полгода, максимум год.
– Аппетит приходит во время еды.
– Аппетит приходит к самым голодным, – философски заметил Кейн. – Спроси Бретта. Вот у него планов море, я уверен.
– …Для начала надраться! Затем снять девчонку. Или двух. Потом еще надраться. Сгонять по джетвэю. Каждый день лучшие голопрограммы. Я не говорил, что собираюсь надраться? Ну так вот…
К этому моменту наклюкались все, кроме Эша, поэтому каждую реплику Бретта встречали все возрастающим хохотом.
– Хорошо, а ты, Паркер, что будешь делать?
Негр неожиданно посерьезнел.
– Я попробую получить квалификацию ведущего инженера. Денег должно хватить, чтобы не отвлекаться от подготовки.
– Ого! – воскликнула Элен. – Молодец! Вот к чему надо стремиться. Даллас, а ты к чему стремишься?
– Я тоже хочу квалификацию ведущего инженера! Как подумаю, что надо управлять такой командой раздолбаев, хочется посадить на свое место Паркера и убежать в уютный двигательный отсек.
– Я не против! – воскликнул Паркер и страшно завращал глазами. – Для начала, своей капитанской властью я потребую, чтобы астронавигатор носил другую форму… покороче…
– Ах ты, похотливая обезьяна! – засмеялась Ламберт и кинула в него стеклопластиковым стаканчиком. – А я потребую, чтобы меня перевели на другой корабль, а тебе назначили мужика поволосатее. Кейн, проследи, чтобы он заснул раньше меня. И проснулся позже!
– Фу-у, – поморщился Паркер. – Мужик в миниюбке – я не выдержу.
Грянул очередной взрыв хохота.
– Эш, а ты что будешь делать на Земле? – спросила Ламберт.
– Мне придется писать массу отчетов, – пожал плечами ученый. – А вообще я не люблю громко развлекаться. Если выдастся свободное время, посижу, почитаю.
– А я поеду на Гавайи. И буду там торчать до тех пор, пока не стану такой же черной, как Паркер.
– Эй, эй, место инженера занято! – запротестовал Даллас.
– Пойду к вам в помощники, кэп! Одолжу у Бретта кепку. Элен, поедешь со мной на Гавайи?
Элен покачала головой.
– Нет. Я поеду к Энн и буду с ней все время до следующего полета. Ей через две недели стукнет ровно десять лет. Так что когда мы долетим, ей будет одиннадцать.
Ламберт задумчиво посмотрела на Элен.
– У тебя такое лицо, когда ты рассказываешь про свою дочь, что я начинаю размышлять, не остепениться ли и мне…
– Я передумал. Я еду на Гавайи! И у нас с Ламберт родится много маленьких Паркеров... ой!
Очередной стаканчик влепился технику точно в лоб. Возмущенные крики госпожи астронавигатора заглушило громогласное ржание друзей.
Несколько дней спустя Марк сидел в кресле с бокалом виски и вспоминал удивление и радость астронавтов, когда к ним завалились все тедусиане, с которыми те общались два месяца, пока загружался корабль. Вечеринка закрутилась заново, на полную катушку. Наконец, кто-то – кажется, Элен – подала идею, что всей команде надо сфотографироваться. Эта фотография сейчас висела на стене среди остальных памятных вещей.
Ворчливый Бретт в неизменной засаленной бейсболке. Элен, высоченная уроженка Луны. Спокойный, как и подобает капитану, Даллас. Вечно дымящий сигаретой Кейн. Красотка Ламберт. Улыбающийся до ушей Паркер. Сумрачный, замкнутый Эш.
Они еще немного поспорили, как подписать фотографию. В результате они решили, что чем короче, тем лучше, и под подписями всех членов команды большими буквами было написано всего лишь одно слово, то же самое слово, которое красовалось на шаттле, на следующий день поднявшем их всех в пронзительно голубое небо:
Н О С Т Р О М О. |
Рассказ открыт для комментариев