d016 Я – прачка

    Вам приходилось стирать нижнее бельё?
    Ой! Сказал, и сразу всех запутал. Разумеется, я имел в виду не своё бельё, родное и заношенное до дыр, где знаком каждый шовчик, каждая штопочка, а чужое,абсолютно постороннее. В стороне от вас, совершенно не интересное белье. Чужое, одним словом. Оно и пахнет как-то уж очень неприятно.
    А куда деваться, если после космо-учебки вы попадаете в особое десантное подразделение. Но, увы, не обычным рядовым, а прачкой.
    Чего это Вы носики свои сморщили? Вам про такое и читать неприятно? Вот то-то,  а я всё это проделываю изо дня в день.
    Вот сейчас, например, тащу старенькую алюминиевую тележку с этим самым бельем по длиннющим коридорам нашего крейсера. Понимаете, что это значит? Приходилось такой фигней заниматься? Тоже нет? Ну, тогда даже не знаю, как и объяснить.
    В общем, так. Скажу сразу – крейсер строили уроды!  Не, ну кому еще, кроме уродов, придет в голову  устанавливать гравитационные компенсаторы так близко друг к другу? Не пролезает между ними тележка! Не лезет,  хоть тресни. Вроде и бока у неё все смяты в гармошку. Один чёрт, не лезет. Клинит её, родимую, при всяком удобном случае. Да и вообще, хуже компенсаторов разве что автоматические турели. Эти, как их бишь… пушки лазерные, для уничтожения врагов человечества предназначенные. А кто их, этих врагов, видел? Правильно, никто. Врагов, значится, не видать, а мне эти железяки жуть как мешают.  Крутятся они, понимаешь, что твой флюгер. Ни пройти, ни проехать.
    Вот, значит, и отключаю их потихонечку, чтоб не мешали. По всему правому борту и отключаю, прямо от спальных отсеков до самой прачечной. Все двести сорок четыре, как одну. Жесть.
    Нет, вы только не подумайте, что я такой придурок и ничего не понимаю.  А если заметят? Не… не заметят. Начальство, как известно, вообще, мало чего замечает. Уж поверьте мне, умею я с пушечками ладить. Откуда такие умения? Папаня научил.  Папка мой в ремонтных доках всю жизнь отпахал, и не где-нибудь, а на профилактике лазкрных пушек. Так что, знаю я, с какой стороны к этой хрени подкрадываться.  У них, в командном отсеке, всё тип-топ - пушки наводятся, прицел фокусируется, а сервомоторы молчат, родимые, что твой зритель в имперской опере – ни звука, ни шороха. Вот и ладненько.
    Мне удобно, а остальным спокойно.
    Главное ведь что? Главное, чтоб господа десантники в чистом белье службу несли. А здесь уж мы  - во всеоружии. Вот только, ежели такую работу никогда не выполняли, и не понять вам, други мои, как я этих десантников ненавижу.
    Нет, ну посудите сами, это ж надо такое удумать – смена белья каждые три дня? А их – господ – не два, и даже не пять, а цельных пятьсот рыл.
    Они, значит, марают, а я таскай?
    Как есть, сволочи и гады паразитского племени…
    Вот только сегодня что-то не заладилось. Прямо с самого утра и не заладилось. Сначала дежурный наорал, потом тележку заклинило, аккурат посреди коридора… Я за ручки дергаю, а она ни туда, ни сюда. Вот же, зараза!
    Пушка, значит, покрутилась, покрутилась, да и выперлась генератором своим прямо посередь прохода, а я и не  приметил.
    Тележка зажата, а я, как дурак, на неё глазьями своими лупаю. Ну, падла!
    Ну, ничего, господа десантники…
    Я тумблерок отжал, пушечка пошла на исходную. Огоньком красным мне подмигнула – готова, дескать, к консервации. Я тележечку свою подхватил и вперед…
     
    Тут и шандарахнуло.
     
    Лежу, в глазах слоники. Откуда они на крейсере? Видать, помер я.
    Хотя нет, не помер. Когда помер – оно, наверное, не так. Это я в том смысле, что коли боженьке душу свою отдаёшь, должно быть спокойно. На душе, значит, спокойно. По крайней мере, удобно. А тут жёстко и пахнет. Невкусно так пахнет, болотом. Неожиданно рядом кто-то провизжал:
    - Лингва настроена. Внимание! Заква-аченный, ты находишься на флагманском корабле ква-а-адромаршала. Твои соратницы погружены в временную  ква-апсулу.  Помощи не жди! До того ква-ак, я захвачу твою планету, мы с тобой должны ква-ачественно сразиться. По ква-акой причине ты уклонился от боя?
    Я глаза приоткрыл, чтоб сориентироваться. Действительно, болото. Лежу в какой-то жиже, справа от меня кочка, а на кочке той жаба. Точнее, что-то, очень похожее на нашу земную жабу, только красная вся в лиловую клеточку, и размерчик впечатляющий - здоровенная такая гадина, раза в три крупнее нашего старпома будет. Сидит себе, лапами перебирает, да знай себе, на меня таращится.
    Все, думаю, если не помер, то мозговой вывих получил – это уж точно. Жаба в космосе – это нормально? Не-е-ет, это бред!
    Затем я квакнул. Не знаю даже почему, и не спрашивайте. Должно быть, с перепугу…
    - Ква-а! – я даже рукой дернул, чтоб рот прикрыть. Не получилось. Руки-то связаны. Не подергаешь.
    Жаба тут поднимается на лапках своих, зеньки выкатывает, я аж испугался, что выпадут глазки-то. Таращится и пищит:
    - Чужак, откуда ты знаешь, ква-ак приветствовать маршала?
    - Это самое, - говорю осторожно, - папаня…
    - Что папаня? – не поняла жаба.
    Ну, думаю, если сразу не сожрала, значит или сытая, или любопытная. Приободрился – покоптим ещё.
    - Папаня мой научил. Он у меня завсегда с почтением к вашему сословию относился, - нашелся я. – Француз, как ни крути, знал о чём говорил...
    Жаба ехидно так поинтересовалась:
    - С уважением? Если тва-ак, почему сражаться не стал? Мои корабли в боевом построении, а ты все орудия отключаешь.  Значит, что?
    - Что? – осторожно поинтересовался я.
    - А значит это следующее - либо ты у нас слишком смелый, либо слишком глупый. Ква-ак!
    - Это ещё почему? – если честно, тут я действительно удивился, потому как ни особо смелым, ни глупым себя не считал. – Чего так сразу-то? Может, мне недосуг воевать? Может, у меня дела?
    - Да какие у тебя дела, червяк, ква-а-ак? – жаба радостно захрюкала.
    Надо же, и так умеет. Какая разносторонняя тварюга.
    - Знаешь, что, некогда мне с тобой разговаривать. Полная тележка дел!
    - Мне на твои дела икры наложить! – запищала  жаба. - Сейчас отправишься обратно на свой корабль, подключишь орудия, и будешь сражаться…
    - Вот ещё! Кому это надо?
    - Мне! – жаба от негодования аж подпрыгнула на своей кочке. – Мне это надо!!! Всего одна победа осталась, и я стану ква-адро ква-адратурным маршалом! Ква-ква-ква-а!
    - Знаешь, что, - мне, наконец, удалось освободить руку. – Тебе нужно, ты и воюй. А я лучше бельишко постираю. Понял?
    - Только трус не примет бой! – завизжал маршал, у меня аж в ушах звон. – Ты ведёшь себя  ква-к, трус?
    - А хоть бы и так, – я пожал плечами. – Мне ваши войны «до лампочки».
    - Ну уж нет, - жаба выпятила вперед здоровенное брюхо. – Не пойдет. Сражение. Ква-чественная битва!
    - Знаешь что, – меня уже начинала бесить эта красно-клетчатая образина. – Отстань от меня. Зачем я тебе, а?  Бери вон – любого из господ десантников, да хоть всех, и воюй.
    Жаба скорчила какую-то невнятную гримасу, может они так улыбаются?
    - Нет, сражение только с тобой. С тем, кто стоял рядом с оружием. С тем, кому объявлено о начале схватки...
    Видя мое непонимание, маршал поинтересовался:
    -  Ква-жется тебе незнакомы правила поединков?
    Я лишь кивнул. Действительно, откуда интересно знать, мне должны быть известны жабьи правила?
    Маршал чуть подался вперед, внимательно меня разглядывая.
    - Слушай, а может, ты самец? – выдавил инопланетянин.
    - В смысле? – опять не понял я.
    - Я про то, что ты не самка, – уточнил пришелец.
    Мне даже смешно стало. Что в лягушечьей башке с мозгами?
    - Ну да, самец. А что, это возбраняется?
    - О великие Ква-аги! Они отправляют в бой самцов! Теперь понятно, почему ты отказываешься от сражения – самцы не способны думать о великих свершениях. Вам бы только спариться! Ква-а-а!
    - Ты говоришь точь-в-точь как моя девушка. Да у нас на всех кораблях нет ни одной жен… самки. Сплошь самцы. Вот так-то! – я гордо вскинул голову.
    - Уходи! Убирайся на свой корабль. Мне противно с тобой даже разговаривать, а уж воевать тем более, - жаба негодующе повернулась ко мне спиной. – Вы, люди, недостойные соперники. Ква-ак. Проваливай!
     
    Очертания болота дрогнули, расплылись, и я с облегчением понял, что вновь оказался рядом со своей тележкой. Вот и ладненько! Обошлось все, и, слава Богу. Затем, правда, я  взглянул в иллюминатор, и настроение мое ухудшилось.
    Вражья  эскадра медленно удалялась. Они не торопились. Куда спешить-то?
    Сейчас командир очнется и проверит, что да как… Ой, не поздоровится мне, сердцем чую. Включу  я  эти сервомоторы, чтоб им пусто было. У меня и кнопочка тут приспособлена, на случай проверки. Папаня-то у меня… хотя об этом я уже рассказывал.
    Нажал я кнопочку, завертелись моторчики, пушечки развернулись…
    Тут как жахнет! Я чуть с испугу не… впрочем неважно это. К иллюминатору приник, а там… мать моя мать. В общем, нету эскадры жабьей. Была, и нету.
    Мы им со своих пушечек прямо по двигателям, и вдарили. А есть там защита? Знамо, нет. Ну, на кой чёрт, двигателям защита? Кто же в бою спиной к противнику поворачивается?
    Только трус не примет бой, говорите?
    Эх! Дорогие вы мои жабочки. Да никого я не боюсь, ну разве что старпома. А так…
    Никогда вам нас, людей, не понять. А раз не понять, так и воевать нечего – один чёрт прос… в смысле – проиграете. Человек, знаете ли – это звучит…
    Впрочем, неважно как это звучит. Звучит и всё тут.
    Так что, как наш капитан говаривал: «На каждую спланированную интервенцию, вы, сукины дети, можете ответить, разве что своими  разгильдяйствами и безалаберностью».
    Что ж, мы – прачки, в этом вопросе, с начальством полностью согласны!