- Слишком много молодняка ты привел в этот раз, Поль.
- И что?
- И ничего. Могут не дойти.
- Ставрий, кончай разглагольствовать! Что ты хочешь? Чтобы я на себя всю ответственность взял? Она и так на мне. И на них самих. И про риск знают, и про туманный шаг наслышаны.
- Одно дело быть наслышанным, другое – знать! – не сдавался Ставрий.
- А вот и будут знать! После того как пройдем – каждый будет. И, глядишь, выживать научатся. Если до этого не погибнут.
- Вот именно: «если»!
- Кончай, Ставрий! У нас время дорого, нам двигаться надо.
- Почему хотя бы скользящим не хочешь?
- По второй реальности мы неделю добираться будем. А у нас сроку два дня всего. Ставрий стянул вязаную шапку и вытер рукавом куртки вспотевший лоб. Солнце сегодня палило нещадно, да только не для солнца шапка и куртка. И сапоги с толстой кожей, и перчатки – тоже не для этой реальности. А вот карабин – наоборот. Там от него никакой пользы не будет.
Почему-то хотелось, чтобы чутье сейчас грызло изнутри, намекая на будущие неприятности. И тогда он с удовольствием бы отказал Полю и его группе, да только тихо было.
Ставрий не мог объяснить, почему ищёт предлог, чтобы не ходить. «Старею, наверное», - подумал он – «Лишнего риска не хочется. Попроще бы, да полегче. А с таким отношением пора завязывать. Или сходить себе наперекор - ничего не случиться и боязнь пройдет».
- Ладно, только если слушаться не будут, я их там и оставлю.
- Не волнуйся, если что – я их и сам там оставлю. – Поль улыбнулся, но Ставрий слишком хорошо его знал, чтобы подумать, что это шутка. Он любил дисциплину, потому что она не раз спасала его, но порой доводил эту любовь до одержимости.
Проводник кивнул и пошел к группе.
- Правила просты, - он посмотрел в глаза молодняку. Две пары голубых, черные и карие. – Делать всё, что скажу я или Поль. Если у вас возникло желание что-нибудь сделать, что угодно, без разницы, спрашиваем у нас. Ничего лишнего. И тогда мы все спокойно дойдем. Куда, кстати, дойдем? – Ставрий повернулся к Полю.
- До Гомеля.
- Фиксить будете?
- Да. Точка уж больно хорошая. Площадь большую отожмем назад.
Ставрий кивнул. Гомель и впрямь точка хорошая. Только на такую не посылают молодняк, чтобы тренировались. На промежуточных – это завсегда, а на узловые спецы идут. Слишком много там чужого после фикса остается.
Впрочем, это не дело Ставрия.
- Пять минут на сборы.
- А чего собираться? – владелец черных глаз брюнет, судя по внешности, зовут его либо Ганс, либо Фридрих, либо ещё как-нибудь в таком духе. В голосе и взгляде чувствовалось нахальство, но Поль не спешил вмешиваться. Проводник сам справится.
- Помолись, - Ставрий не улыбался, не пугал и не предупреждал. – Помолись тем, кому молишься. Говорят, в третьем слое Боги слышат верующих.
Ставрий отошел в сторону и позвал Поля. Молодняк принялся что-то обсуждать, поглядывая в сторону проводника и стараясь говорить тише.
- Принес?
- Да.
Поль бережно достал из кармана продолговатый предмет, завернутый в тряпицу, и протянул Ставрию. Проводник размотал его и взглянул на пластиковый футляр, в котором лежал шприц с желтой маслянистой жидкостью.
- Осталось три минуты, - сказал Ставрий.
Он раскрыл рюкзак и аккуратно футляр во внутренний карман, к двум другим.
Поль тем временем строил новичков. Поставил ромбом, практически впритык друг к другу и сказал, что так же они должны будут войти в Гомель. Девчонка, хотела было поменяться, не нравилось ей, что два здоровых мужика сзади стоят, но Поль резко её оборвал. Ставрий мысленно согласился с решением. При фиксе девчонки нужнее. Только идут они с неохотой. Слишком их в другой реальности «любят». Вот Поль и подстраховался: девчонку вперед поставил. Ставрий сзади себя присматривать будет. Хитрый.
«Все хитрые» - поправил себя Ставрий. – «И я хитрый, и они тоже. Только лес не хитрит. Приходит, ждет и отдает точки, когда попросят».
Группа уже построилась. Стояли и ждали, переминаясь с ноги на ногу. Лишь Поль хищно оскалился. Почти все так скалятся, когда в иную реальность привыкнут ходить. Настраивают себя. Хищников не трогают, а вот тех, кто боится – пожалуйста. Единственное, чего никак не мог понять Ставрий – почему это нельзя сразу объяснить? И пробовали, так наоборот получается. Ещё больше их лес забирает.
«Может, потому что есть разница, между «должны» и «нужно», и большая разница? Они считают, что должны быть «хищниками» и лес проверяет их, а они не справляются. А если знать, что здесь надо быть «хищниками», то это знание более цельное, более въевшееся».
Проводник встал и пошёл, даже не проверяя, идет ли группа следом. Если кто-нибудь вздумает отстать – Поль о них позаботиться.
Тропа Ставрия начиналась сразу за оградой, отходя вбок от основной дороги, по которой ходили в лес. Проводник тоже вел группу в лес, но другой. Они прошли мимо первого дерева и Ставрий, не останавливаясь, чиркнул ножом, сделав зарубку. Через неделю и следа не останется, но больше недели они во втором слое не задержаться.
Тут же начался дождь. Холодный, противный, практически отвесный. Земля под ногами чудом удерживала некую твердость, но ноги всё равно скользили постоянно, и приходилось ступать аккуратно, делая короткие шаги. От такой дороги, в постоянном напряжении, устаешь вдвойне. Ставрий на секунду обернулся, все ли миновали границу, и поставил вторую зарубку, зеркальную копию первой. Вход закрыт, теперь никто, кроме другого проводника не сунется, а другой здесь вряд ли проходить будет. Чужая тропа неприкосновенна.
Ставрий прошел ещё несколько шагов, успев ощутить холодные капли, просочившиеся внутрь, под куртку, и теперь холодившие кожу. Затем на секунду замер и, примерившись, прочертил уже две зарубки. Сделал шаг и вот уже третий слой, где белесый, плотный и почти осязаемый туман, скрывал за собой всё, оставляя видимыми не более двух метров.
Поль что-то прикрикнул своим. Кажется, чтобы они сжались ещё сильнее. Обитатели тумана не любят нападать на группы, но откусить одного или пару отставших – это они запросто.
Следующие несколько часов они шли. Ставрий, аккуратно выбирая дорогу между стволов, заносил ногу над землей, и, подождав секунду, туман открывал небольшой круг, в который можно было шагать. Учитывая, что сзади шли ромбом, шаги приходилось делать меньше и рядом друг с другом, чтобы хотя бы одна нога каждого была вне тумана.
Группа шла споро для молодняка. Они не разговаривали, не порывались отстать или отойти в сторону, а внимательно, насколько мог чувствовать Ставрий, шагали следом. Впрочем, у Поля редко бывало иначе.
А потом проводник объявил привал. Он был нужен, скорее, ему самому. Давно уже не ходил по третьему слою реальности, каждый раз привыкать надо. Километр чувствуется как с полной выкладкой, хотя и вещей берешь по минимуму. Остальным легче, они не выбирают дорогу, а шагают туда, где туман уже отступил.
- Повернулись в круг лицом и взялись за руки, - скомандовал Ставрий.
- Чего? – опять черноглазый. Девчонка и двое голубоглазых, похожих, словно братья, а впрочем, так скорее и было, покорно развернулись.
- Того. Повернулись в круг и взялись за руки. Пять секунд. Не берется он, вы двое – кивок в сторону братьев, - беретесь без него. Стоите в круге втроем. Не хочет – его дело.
Ставрию не нравилось поведение Поля. Вместо того чтобы приказать черноглазому заткнуться, он стоял и наблюдал. Будто хотел открытого поединка между ними. Желал проверить силу проводника? Или что-то ещё?
- Пять – сказал Ставрий, - беритесь.
Но в этот момент черноглазый поднял руки и выполнил то, что от него требовали. Взгляд, которым он одарил проводника, ничего хорошего не предвещал. Ставрию было наплевать. Где-то внутри копилось раздражение, и он точно знал, что в любой момент может дать ему волю и ничего за это ему не будет. Начиная со второго слоя, выше проводника стоит только сама реальность. Уж это-то молодняку точно должны были сказать. Да видно не все слушать умеют.
Ставрий, не сходя с места, перевесил рюкзак вперед, и аккуратно достал один из трех шприцов. Не так уж это и было нужно, но скопившаяся усталость вкупе с нервозностью от осознания того, что Поль чего-то не договаривает, а черноглазый слишком сильно наглеет, вымотали его больше обычного.
Это был не тот футляр, который ему недавно передали. Масло сандала слишком мощное и дорогое, чтобы его так просто использовать.
Ставрий расстегнул молнию на рукаве и намотал жгут выше локтя. Когда по венам заструился березовый сок, проводник на секунду почувствовал, что стал для леса окончательно своим. Туман, будто послушная собачонка, закружился у его ног маленькими воронками.
- Слабак, - услышал Ставрий бормотание черноглазого.
Достаточно было одной маленькой мысли, чтобы его просто не стало. Спрятавшийся неподалеку в тумане монстр готов был наказать обидчика. Но проводник сдержался. Надавать по морде он и сам сможет, а сводить счеты с помощью леса, да ещё так жестоко – это действительно первый знак, что ты стал для него своим.
Единственное, что он позволил себе – пустить воронки тумана вперед, чтобы слегка расчистить дорогу. Сам в это время убрал пустой шприц внутрь рюкзака и вернул одежде надлежащий вид.
- Встали в ромб. Идем дальше. – Ставрий повернулся к группе спиной.
С одной стороны теперь было легче. Лес принял Ставрия за своего и не собирался чинить никаких препятствий на пути. С другой – манил с ещё большей силой. Где-то на грани разумного зудел подобно зубной боли, медленно и верно сводящей с ума. «С сандалом было бы гораздо хуже» - понял внезапно Ставрий – «Точно старею. То мнительный чересчур, то не просчитываю ничего. Надо будет всерьез собой заняться по возвращению».
Никогда, даже в мыслях, он не позволял себе думать о возвращении как о чём-то, что может не случиться. Лес прекрасно умел находить лазейки внутри людей. И прорастал там корнем сомнения. Как однажды, пророс почти по всей планете.
Это не какая-то реакция на опасность. Не ощущение чего-то странного. Ставрий просто разворачивается, поскольку ему так хочется и ловит рукой кисть девушки, которая уже почти дотронулась до черного ствола.
- Не трогай, - он говорит это спокойно, но видимо что-то в его лице её пугает.
- Оно…
- Звало. Да. Просило дотронуться. Говорило что больно. Но ты не трогай. Вам не говорили?
- Говорили, но не сказали почему.
- Потому что это не деревья, – Ставрий опускает её руку, а затем отпускает. – Потому что люди исчезают.
Он считает, что сказал достаточно. Пугать, рассказывая байки, - не собирается. Да и не байки это. Просто надо дать намек и человек сам вспомнит то, о чём ему рассказывали в детстве. И сопоставит, если не дурак.
Девчонка всё понимает. Отдергивает руки и прячет в карман, боясь достать.
- Как тебя зовут?
- Эльза.
- Иди и смотри на мою спину, Эльза. Просто смотри и изучай. Считай складки на куртке, выдумывай какие-нибудь надписи, которые здорово бы там смотрелись. Что угодно. Просто сконцентрируйся на моей спине и иди.
Девчонка кивает и делает шаг назад, возвращаясь в ромб. Ставрий ловит на себе взгляд черноглазого. Теперь там нет злости, лишь интерес и что-то неуловимое. Мыслей, к сожалению, проводник читать не может, иначе не отказал бы себе в удовольствии узнать точно, что же творится в голове этого юнца.
- Время, Ставрий, - напомнил Поль.
Проводник не ответил. Он только сейчас понял одну вещь. Обычных людей лес сжирал, превращая в деревья или что ещё похуже, вроде той твари, которая ходила рядом. Но он никогда не звал никого кроме охотников. Чувствовал в них частицу себя и только благодаря этому они могли глубже и глубже погружаться внутрь реальности. Им было позволено вести себя в этом огромном доме, как родственникам, пускай и дальним и не особо любимым.
Если бы сейчас они не спешили и не находились в третьем слое, то Ставрий с удовольствием бы пообщался с Полем по поводу того, знает ли он, кого именно ведет. И осознает ли, чем может закончиться попытка вырастить своего проводника без необходимых на то знаний. Почему-то казалось, что знает. И что, скорее всего, в курсе и черноглазый, а вполне возможно, что он играет какую-то ещё, неизвестную пока Ставрию роль. Не похож он был на обычного парня из молодняка, пускай и дерзкого.
Кто был обычным, так это русоволосые и голубоглазые братья. Единственные, кто вёл себя «нормально».
«Думай. Ты умеешь думать. И всегда этим отличался. Думай, потому что не исключено, что другого шанса это сделать у тебя возможно не будет. Должно случиться что-то плохое. Думай!»
Однако ничего не получалось. Ставрий шел и вертел кусочки, которые у него имелись, но они не сходились краями, либо получившаяся картина не имела смысла, как будто какая-то важная деталь была упущена.
Проводник, который не знает, что он проводник. Дерзкий юнец. Что-то замысливший командир группы. Два человека в расход – он потихоньку приходил к мысли, что всё же в расход. И фикс Гомеля. Нет смысла.
Меж тем, торнадо тумана рассеялись, и дальше вновь приходилось идти медленно. Ставрий чувствовал взгляд Эльзы. Ещё слышал тяжелое – но явно напускное – дыхание черноглазого. Наконец раздался голос:
- Может, отдохнем?
Проводник не остановился.
- Эй, как там тебя, может, отдохнем, говорю?
Ставрий медленно обернулся.
- Либо ты затыкаешь шавке пасть, либо она бредет одна, - сказал он Полю.
Тот улыбнулся. Очень нехорошо улыбнулся. Гораздо хуже, чем обычно.
- Ганс, помолчи!
«Всё-таки, Ганс», - неизвестно зачем отметил для себя Ставрий.
Проводник пошёл дальше, а туман услужливо подхватил фразу, сказанную шепотом, специально для того, чтобы её услышал только тот, кому она была предназначена. Но туман успел ухватить её, а значит и смог донести до Ставрия.
Поль сказал: «Позже».
«Хорошо, позже» - подумал Ставрий. – «Я буду готов».
А пока он просто шел. На каждом шаге проверял себе, чувствуя лес и его зов, с удовольствием отмечая, что может противостоять. Видимо осознание близкой опасности было необходимым, чтобы собраться.
То, что должно произойти, вряд ли случиться раньше, чем они выйдут на первый слой реальности. Он и сам не сможет тут продержаться больше суток. Потом лес просто напросто поглотит его. Не убьет, но обречет на долгую прогулку среди тумана, пока Ставрий сам не будет желать смерти, чтобы наконец-то избавиться от этого однообразного пейзажа.
За следующие три часа ничего не случилось, а потом Ставрий, постарался незаметно, закрывая спиной, сделать засечку на дереве. Они ещё не дошли до Гомеля, но там группа будет подготовлена, а здесь есть шанс.
Ставрий шагнул в дождь, тут же, не успев отойти от перехода, сделал ещё одну зарубку, и оказался в «обычном» лесу. Том самом, который в считанные дни вырос почти по всей планете и который можно было отодвинуть только фиксом.
Дрожь. Больше от напряжения, чем от холода. Проводник пробегает несколько метров, прячется за деревом и достает карабин.
Группа не появляется.
Он ждет. Палец застыл на курке. Глаза слезятся, потому что Ставрий старается не моргать. Дрожь улеглась. Осталось лишь ожидание.
Группы всё нет.
Они не появляются через минуту, через пять и даже спустя полчаса. Либо ждут, когда же проводник вернется, либо не уловили момента, когда он исчез. А может быть, Поль решил задействовать девчонку. Хотя, не исключено, что всё гораздо сложней.
Проводник ждет.
А потом, когда спустя два часа никто так и не появился, Ставрий отошел в сторону и принялся «топтать тропу». Прошелся по небольшой, будто искусственной аллейке между гигантскими дубами. Затем в обратную сторону. Вытянул правую руку, с каждым разом всё ближе и ближе приближая её к стволам. Чувствовал, как тонкие эфемерные заряды протекают от него к дереву и обратно. Ничего нельзя получить, чтобы не потерять чего-то другого. Ставрий отдавал лесу часть своей человечности и получал от него ту чужеродность, что позволяла проходить по реальностям. Бегущий по венам березовый сок немало помогал установлению контакта. Без него вряд ли бы получилось так быстро.
Затем Ставрий, когда понял, что уже готов, вошёл в дождь, следом в туман и, наконец, попал под пепельный снег четвертого слоя реальности. Расстояние до Гомеля здесь равнялось всего одному километру. Время, которое он мог тут выдержать – пятнадцати минутам.
Однажды, когда-то давно, решив проверить себя, Ставрий пробыл здесь гораздо дольше. Пока не вывалился сквозь слои, обессиленный, так и не понявший, как именно уцелел.
Пепельный снег, сквозь который продирался проводник, жег кожу, несмотря на одежду. Ставрий, чувствуя, что дальше его не хватит, вывалился в туман, затем в дождь и лишь тут немного притормозил. По идее, он должен был обогнать группу, но точно сказать не мог. Потому ещё раз перехватил карабин и вышел на месте бывшего Гомеля, заранее ожидая, что сейчас откроют стрельбу.
Но группы не было и здесь.
Ставрий прошелся между деревьями, проросшими прямо сквозь бетон и асфальт, которые теперь были усыпаны опавшими листьями. Нашел какую-то пластиковую игрушку, превращенную в безобразную пародию с течением времени. Он зашел чуть дальше, между покинутых домов, от которых остались лишь стены, да и то, в тех местах, где лес решил прорасти изнутри. Прошагал мимо заброшенных и разграбленных магазинов. Присмотрел небольшое укрытие и принялся ждать.
Проводник не знал, с какой стороны придет группа, но если она придет, то он обязательно почувствует, где это произошло. Лес всегда чувствует, а Ставрий оставался его частью.
В ожидании, он достал из рюкзака два шприца. Один был из старых запасов, с янтарно поблескивающей смолой, а в другом продолжал желтеть эфирное масло сандала. Здесь, на первом слое реальности от них практически не было толка. Чем дальше, тем эффект усиливался. Но после пепельного снега, Ставрий никак не мог прийти в себя.
Время шло. Ничего не происходило, лишь лес продолжал звать. Тихонько и жалобно, как котенок, которого только-только принесли в чужой дом.
Ставрий почувствовал, что где-то рядом, буквально в нескольких метрах отсюда, кто-то вышел на второй слой. Но дальше не двигался. Минута, вторая, третья и проводник понял, что они и не собираются выходить в Гомель. Он вспомнил древние легенды. Те, которые рассказывали друг другу проводники. Смесь домыслов и правды про то, как образовался свободный регион – круг, радиусом в полторы тысячи километров в центре бывшей Франции. Точки, отвоеванные фиксом, требовалось постоянно поддерживать и обновлять, а туда лес не возвращался.
Бесполезный теперь карабин перекинут за спину. Суетливыми движениями Ставрий расстегивает рукав. Закатывает до предплечья. Сжимает кулак. Постоянно срываясь и тихо шипя, завязывает жгут. Вкалывает.
По предплечью, а затем по всему телу разбегается легкость. Лес отзывается похожим на радость возгласом. Чует родственную душу и вновь требовательно скулит, зовя к себе.
Ставрий, не обращая внимания на расстегнутый рукав, хватает нож и делает на дереве зарубку. Вновь, в который уж раз за сегодня, оказывается среди дождя. Капли шепчут: «Там-там-там». Он бежит на это «там», забыв про всякую осторожность. Разрезая капли взмахами рук, чувствует приятное щекотание. Очень хочет успеть.
Группа стояла, сомкнувшись кольцом, и проводник увидел, что Эльза внутри круга. Отрешенно смотрела и что-то шептала. Лес звал и её. Даже здесь, на втором слое он звал так сильно, что она пыталась прорваться.
Поль повернулся к ней и закатал рукав. Ставрий даже отсюда разглядел следы от уколов. Всё так, как и говорилось в древних легендах. Проводник, подчинившийся лесу. Со смертельным зельем внутри тела. Именно он отвоевал территорию для человечества.
«Он просто не мог иначе», - понял Ставрий – «Он просто не мог по-другому. Зов стал слишком сильным. Проводник просто не понимал, что он делает. А смертельное зелье? Всего лишь передозировка. Лес забрал себе проводника, приняв жертву и отступив. Ему нужны не просто люди, а проводники. Те, кто согласился стать его частью».
Ставрий всё понял, но так и не смог принять жертву девушки. Он не был идеалистом – слишком много видел и знал. Признавал принцип «меньшего зла» - сам поступал так же. Но ему казалось, что среди проводников мог бы найтись и способный на жертву. Кто-нибудь больной или разочаровавшийся в жизни. Хотя бы такой, как он.
- Зачем?! – крикнул Ставрий, мелкими шагами приближаясь к группе.
Дождь намочил волосы, и капли стекали по лицу, застилая глаза. Проводник облизывал губы и чувствовал странную горечь чужой воды. Больше всего это походило на древесный сок. Скорее всего, так и было.
- Почти полторы тысячи километров от границы, Ставрий. Территорию надо увеличивать правильно. Ещё один круг, затем ещё один и лес останется только там, где мы ему разрешим.
Поль говорил, но не забывал про главное. Вот он поднес иглу к вене, братья схватили девушку, чтобы она не дергалась. Эльза продолжала что-то шептать.
- А почему не ты сам? – спросил Ставрий у ухмыляющегося Ганса. – Ты же проводник. Я вижу, – сейчас он действительно это видел – Неужели не понимаешь, каково это.
- Пошёл ты, - сказал Ганс. – Не заговаривай зубы и не вздумай подходить.
Последнее слово он крикнул, потому что Ставрий уже бежал. Кулаком попал Гансу в лицо, получил пинок от одного из братьев, повалился на землю и услышал, как Поль резко выдохнул.
- Всё!
Группа расступилась. Поль вложил в руку Эльзы нож и чуть подтолкнул её. Девушка сначала несмело, а потом чуть ли не бегом пошла на зов, касаясь руками деревьев, словно не замечая сжатого ножа. Она машинально сделала зарубку и ушла на другой слой. В туман.
Ставрий хотел было броситься ей на помощь, но его удержали.
- Не стоит, - сказал Поль беззлобно. – Мы не хотели её трогать. Должен был быть ты. Слишком много вас стало, старых, опытных, подозрительных. Не стоило так возвеличивать лес среди проводников. Его надо не уважать, с ним надо бороться. Но ты сбежал, что-то почуяв. Пришлось использовать запасной вариант. Спасибо, кстати, за тропу. Ганс только недавно научился ходить на второй слой, а тут ты сразу его на третий вывел.
Поль усмехнулся, А Ставрий вспомнил, про сандал, про капли и про лес, который обещал помочь.
«Ну так помоги» - попросил он – «Помоги. Надо спасти девушку. Я займу её место, если уж ты действительно хочешь кого-то из нас. Ничего ведь страшного не случиться. Один вместо другого. Если бы я знал заранее, то так бы и сделал».
Лес не слышал и не воспринимал никакие доводы. Они ему были не нужны. Но Ставрий понял, что предложение принято. «Да-да-да» - зашептали капли.
Братья разом вскрикнули, тело Ставрия становилось прозрачным. Он вываливался из второго слоя и в итоге оказался практически там же, где был несколькими минутами ранее. В разрушенном Гомеле.
Эльза ползала на четвереньках от дерева к дереву. Прижималась к стволам и всё продолжала и продолжала шептать.
- Я здесь, я здесь, я здесь, - услышал Ставрий.
- Хорошо, что ты здесь, - сказал он.
«Пусть они её не тронут» - попросил он лес. Проводник так и не понял, услышал ли он, но своё слово собирался сдержать. Достал последний шприц, и янтарная смола заструилась по венам, перемешиваясь с остатками березового сока и сандалового масла.
Лес звал. И вновь, Ставрий не уловил там ноток требовательности. Маленький напуганный котенок, который попал в незнакомое место, звал кого-нибудь, кто сможет его защитить.
«А может, так оно и было?»
Ставрий делает засечку. Затем пара шагов и он вновь под дождем. Слышит тихое «кап» и чувствует, что группа где-то рядом.
Быстро проскакивает сквозь туман, уходя дальше, на другие слои.
Ловя руками обжигающий пепельный снег, Ставрий думает: «Пришел неизвестно откуда. Напуган. Пометил территорию и принялся ждать, когда же придет кто-нибудь. Кто-то похожий. С кем можно подружиться и поиграть. Зовет, зовет – а никого нет».
Ставрий не знает правильная эта версия или нет. Он делает ещё пару засечек и вот уже пятый уровень.
Здесь радужный град. Ударяет по телу и проникает внутрь. Очень красиво…
Эльза поняла, что уже несколько секунд её никто не зовет. Тихий плач ребенка прервался веселым смехом и всё смолкло. Она встала с колен и оперлась на шершавый ствол дерева, прижавшись к нему, словно пытаясь мысленно докричаться.
Никто не отозвался.
Деревья втягивались в землю, освобождая заброшенный город. С громким звуком падали стены, которые держались, опираясь на стволы.
Лес отступал.
Группа вынырнула из ниоткуда. Поль шел впереди, по бокам Марек и Зденек страховали с автоматами наперевес. Ганс сзади потирал вздувающийся под глазом синяк.
- Получилось, - сказал Поль и тут взгляд его наткнулся на Эльзу.
- Какого… стоп. А где Ставрий. Он с тобой?
Девушка помотала головой. Проводника она нигде не видела и не помнила о нем ничего, с того момента, как он растворился в тумане и их повёл Ганс.
- Слабак, - прошипел черноглазый.
- Не скажи, - возразил Поль. – Нам без разницы кто именно, а он напоследок сделал доброе дело. Самое лучшее время, чтобы уходить.
- Я бы никогда,
- Вот именно, - Поль жестко посмотрел на Ганса и повторил ещё раз, уже тише. – Вот именно… |
Рассказ открыт для комментариев