РБЖ-Азимут

  Количество символов: 22535
Конкурс № 50 (лето 19) Первый тур
рассказ открыт для комментариев

am016 Зуб за зуб


    

    Листья с сирени совсем облетели, и вообще на скамейке в кустах было неуютно. Понемногу сгущался туман, очень красивый, если не любоваться им с намокшей скамейки несколько часов подряд. Но Антон всё-таки сидел там. Внизу, уровнем ниже, сквозь туман краснела крыша домика девчонок. Этот домик самый большой, на две спальни. Стала видна яма бассейна, воды в ней не было. Говорят, летом можно купаться, и вода подогретая.
    Наверное, это хороший интернат. Дети живут в коттеджах, как в каком-нибудь элитном лагере. И директор со странной фамилией Лис мальчику нравился. Но всё-таки интернат, и он тут не по своей воле…
    В это время за кустами завизжали девчонки. Да так пронзительно, что Антон чуть не кубарем скатился к их домику: что такое случилось?
    Оказалось – помогать не надо. И без него помощников много собралось. И, конечно, Эрик тут как тут. Антон до сих пор не всех знал в интернате, а с Эриком успел крепко поссориться.
    Эрик был, как всегда, в центре внимания. Точнее – на лестнице, приставленной к стене домика. Его джинсы со стрелочкой, отутюженной ниже колена, маячили на уровне Антоновых глаз. Эрик заглядывал в дыру, образовавшуюся почти под крышей – там несколько камней провалилось внутрь.
    – Да брось, – говорил ему снизу его брат-близнец Феликс. – Слезай.
    Эрик покосился на девчонок:
    – Нельзя, чтоб она тут шастала. Принесите цемента, на открытом складе был. И инструмент какой-нибудь. И камни тащите!
    Несколько мальчишек тут же ринулись исполнять поручение. Антон поморщился.
    - А что там? – спросил он Литу.
    - Саблезубый кролик, - ответил ему Эрик.
    - Ты… врёшь?
    - Эрик, не смешно, - возразила Лита. – Там гадюка, Антон.
    - Смешно, когда кто-то не понимает шуток, - отрезал Эрик.
    Антон не стал ждать, пока замесят раствор из цемента и речного песка. И забыл бы красавчика на стремянке и всю эту историю. Но вечером, когда все шли из столовой, его поманила Лита. Очень удивлённый Антон отошёл с ней в сторону.
    Прошу тебя, – сказала Лита, и Антону показалось, что она сейчас заревёт. Она вообще-то была рёва.
    – Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Давай отпустим ту змею.
    – Какую змею? – Антон сначала не понял. А потом ещё больше удивился:
    – Зачем?
    – Я не могу, когда животное мучается, – призналась Лита. – Вот просто не могу, понимаешь? Хоть я и не рядом, но знаю ведь, что мучается.
    Антон не удивился. Нормальных детей в интернате не было совсем. Вот он, Антон, к примеру – лгать не умеет, по-врачебному это называется «синдром Аспергера». Красавчик Эрик и его братец Феликс – гемоглобинозависимые. А Лита, выходит, физически не выносит чужих мучений. Просто он, Антон, до сих пор не всё про всех знает.
    – А если она кого-нибудь укусит?
    – В лес унесём, – торопливо предложила Лита. – Я подставлю корзинку и скину её туда, и сразу закроем. – Она потрясла корзинкой, сделанной из широких пластиковых лент. - Ты мне, главное, дырку разворотить помоги. Я пробовала, и не могу, раствор уже схватился. Сил не хватает.
    Антон задумался. Ловить гадюку в корзинку ему совсем не хотелось. Ведь ясно, что придётся всё делать самому, на девчонку такое не скинешь. Но ведь мучается девчонка. И вид у неё такой, будто вот-вот заплачет.
    – Пойдём, – согласился он неохотно.
    Мгновенно сделавшись радостной, Лита понеслась вперёд. Всё у неё уже было готово: и стремянка стояла на прежнем месте, и ломик она откуда-то притащила. Антон влез по лесенке, ударил ломом в пятно, темневшее свежим раствором. Кладка не поддавалась. Он ударил сильнее. Бить надо не по камням, по цементу… Он на секунду включил фонарик и выключил. Не в зубах же его держать.
    – Надеюсь, она на меня не кинется в дыру, - буркнул он, продолжая наносить удары стене. - Она ведь сама боится, да?
    – Не кинется, – подтвердила Лита. – Я почувствую, если она разозлится.
    – А сейчас ты её чувствуешь?
    – Нет. Мне даже странно. Может, она спит?
    Антон ударил ломом ещё несколько раз, со всей силы. Если змея и спала, уж теперь-то должна проснуться! Змеи хорошо чувствуют вибрацию. Раствор поддался, большой камень упал внутрь. Дальше пошло легче, и за несколько минут Антон проделал основательную дырку. Змея вылезать не спешила.
    – И что теперь?
    – Дай я посмотрю, – Лита решительно взлетела на стремянку, уместившись рядом с Антоном. Было тесно и неустойчиво, Антон подумал и слез. Лита замерла, прислушалась, а потом достала фонарик и посветила внутрь.
    – Ну что там? – спросил Антон, когда ему надоело ждать. – Ты её видишь? Теперь надо внутрь лезть или как? Страшно вообще-то.
    Ромка молчала, и фонарик выключила. Будто её и нет. Слышно только, как лес шумит, и холодно. Ночной ветер задувает в штанины, лезет в рукава. Похоже, скоро и снег пойдёт.
    Лита спрыгнула со стремянки.
    – Её там нет. Я не знаю, как так получилось. Ты прости.
    – Как это – нет? – он отобрал у Литки фонарик и сам исследовал пространство за стенкой. - Разве там другие дырки есть?
    – Не знаю, – Лита смотрела виноватыми глазами. – Может, она ушла. А может, её и не было. Понимаешь, девчонки боялись, злились… Это так сбивает, когда рядом злятся. Извини меня, пожалуйста.
    - Ну и глупая ты! – не удержался Антон. И сам смутился. Таких, как он, правдолюбов, и в самом деле нужно лечить.
    – Глупая, - Лита не обиделась. - Ну, ты иди спать.
    – А ты?
    – Я дыру заделаю, – сказала Лита. – Не нужна тут дыра.
    – Вот молодец! Придумала развлечение! Сначала ломать, потом заделывать!
    Они возились ещё битый час. В дыру напихали чего попало. Вытаскивая провалившиеся внутрь куски раствора с камнями, Антон подумал, что Ромка может ошибаться, и тогда змея вполне может цапнуть его за пальцы ядовитыми зубами…
    – Спасибо, – сказала Лита, когда они наконец закончили. – Ты не представляешь, какое спасибо! А я дура. Только знаешь, я тебя хочу попросить…
    «Ещё что-то?» – удивился Антон.
    – Нет-нет, сказала Лита. – Ничего больше не надо будет делать. Только ты не говори никому, что там змеи не было, ладно? Я знаю, что ты Эрика не любишь, но он добрый. Это он перед Алкой выделывался, вот и насочинял. Я ещё не поняла: что это он болтает и почему смущается? Послушай, я уже сказала, что я дура… Ты чего?
    – Это нехорошо, – сказал Антон. – Это противно. Это такая гадость – врать. Если бы ты знала, какая!
    – Но ведь тебе врать не надо, только промолчать, – сказала Лита. Его словам она не удивилась. И поверила сразу.
    – Я постараюсь. Но лучше бы ты Гошку позвала.
    – Не расстраивайся, – сказала Лита, заглядывая ему в глаза. – Мы все по–разному устроены. Послушай, а если просят о чём-то, ты тоже не можешь отказаться? Ты потому пошёл?
    – Могу, – Антон отвернулся. – Только если пообещал, не могу не сделать.
    – Ну вот, видишь! Спасибо тебе. Хоть там и не было змеи, ведь я-то этого не знала! И мне было бы плохо. Я пойду, ладно?
    Она убежала, а Антон так и стоял, где остановился. Как ему хотелось убраться отсюда подальше. А куда уйдёшь с этой подводной лодки? До ближайшего Населённого пункта километров сто, до портала – пятьсот. Только горы вокруг, чёрный ночной лес, холодный ветер. Зима надвигается.
    *** 
    Он всё-таки проболтался. На следующий день.
    Нет, он не стал бы трепаться о случившемся просто так. Но Эрик, как назло, решил похвастаться вчерашним происшествием перед теми, кто не видел его вчерашнего подвига. И учитель, будто специально, опаздывал.
    – Она там осталась? Замурованная? – удивился кто-то из мальчишек. Кажется, Мук. По какой-то иронии судьбы человек с этим именем был маленьким, самым маленьким из аннарцев. Или аннаров, так чаще говорили.
    – Конечно, – ухмыльнулся Эрик. Там и лежит. Дохлая.
    Тут Антон и не выдержал.
    – Не лежит, – сказал он.
    Лита взглянула на него и отвернулась. Но Антон уже не мог остановиться. Тем более, что Эрик повернулся к нему и прищурился.
    – Что ты сказал?
    – Не лежит, – повторил Антон громче. Когда-то то, что люди ему не верят, заставляло его удивляться. А теперь – злиться. И он сказал, как когда-то говорили мальчишки из его двора:
    – Зуб даю.
    – Да? – хмыкнул Эрик. – Пусть будет по-твоему. Проверим?
    В класс вошёл высокий и сутулый учитель истории по прозвищу Мост В Будущее, в просторечии Мост. В наступившей тишине голос Антона прозвучал неожиданно громко:
    - Проверим. После урока.
    – Почему – после урока? – удивился Мост. – И что проверим? Давайте лучше проверим ваши знания. Прямо сейчас.
    – Я заданную тему совсем не учил, - уверенно заявил Антон. - Даже и не пробовал.
    – Тогда пусть класс вам поможет, – не унимался въедливый Мост. – А вы будете ведущим. Прошу!
    И он широким жестом указал на кресло в середине, на возвышении.
    ***
    Когда в многострадальной кладке, в который уже раз, проделали дыру (её долбили несколько мальчишек по очереди) и Эрик вытащил за хвост змею, торжественно подняв её повыше, – кто-то из девочек взвизгнул. Наверное, Алла. Ромашка отпрянула и побледнела, и стоявшая рядом девчонка обняла её. Антону на миг стало легче оттого, что Эрик не врал. Но как это вышло? Он же сам заглядывал в дыру… Правда, фонарик светит тускло, а в пространстве под крышей много мусора…
    – Ну что? – закричал сверху Эрик, победоносно потряхивая гадюкой. – Выходит, ты всё-таки умеешь врать?
    Антон повернулся и ушёл. Молча, ни на кого не глядя.
    Он не пошёл на оставшиеся уроки, на обед и на ужин. Снова устроился на любимой скамейке среди мокрых кустов Антон сидел там, пока окончательно не закоченел и не начало темнеть. Потом тихонько пробрался в коттедж, где жили, кроме него, Гоша, Гриша и Егор – в множественном числе их почему-то называли «Гоги». Забрался в утешительное после осенней слякоти тепло постели. Правда, Гошка заметил его и даже попытался воззвать к здравому смыслу:
    – Я там бутерброды принёс с ужина, хочешь?
    – Нет, Гошка. Спасибо, я не хочу, правда.
    – Тогда я положу в холодильник.
    Больше его не трогали. Антон долго не спал, а потом вдруг оказалось, что уже утро и все ушли. Его будить не стали.
    «Ну и пусть», – зло подумал Антон. Он послонялся по домику – ни дать ни взять тюремная камера, и горы за окном ничего не меняют. Крошечная кухонька, как в общежитии, и мальчишки вечно спорят, кому вытирать столы, ведь уборщика на стол не посадишь. Это когда грязь становится совсем уж невозможной, спорят. Спальня с четырьмя кроватями в нишах, гостиная с четырьмя экранами, креслами и столом. Светлый ковёр. Неправильный, не домашний уют.
    Заняться было нечем. Идти в школу? Уроки до обеда, уроки после. Рисование, музыка и ещё какая-то детская ерунда. Кружок по электронике, который ведёт Гошка. Да ну их всех. Антон подумал и сел к учебному экрану. Можно кино посмотреть или во что-нибудь поиграть.
    Экран замигал, включаясь. И первое, что разглядел на экране мальчишка, было изображением симпатичной лисы, ярко-рыжей, зеленоглазой и лохматой. Антон не сразу догадался, что к нему обращается директор школы собственной персоной. А потом понял, удивился и рассердился. Ну нигде не скроешься!
    Лис на экране принюхался и спросил:
    - Сочувствие нужно?»
    - Нет, – ответил Антон, совершенно растерявшись от Лисовой напористости.
    - А если задание у учителей возьму, сделаешь?
    - Сделаю, – согласился мальчик, тоже от неожиданности. Лис на экране улыбнулся. Обаятельно, но ехидно.
    В окна бился ветер, кидался листьями. Антон корпел над заданиями, продираясь сквозь дебри алгебры. Пожалуй, хорошо, что он пообещал Лису это сделать. Так хоть времени для раздумий нет.
    Когда набитая математикой голова распухла, а в пустом животе заурчало, он пошёл в крошечный кухонный блок и разогрел в микропечке бутерброды, принесённые заботливым Гошкой.
    Всеобщая культура и история. Антон поморщился. Этот предмет не понравился ему с первого урока, и учитель тоже, и учебник. В этом учебнике родной мир Антона именовался Кастрюлькой.
    «Проанализируйте, как звучит сказка о Золушке в разных мирах. В каком из миров принц не сумел догнать Золушку оттого, что у него был нарушен суточный ритм? Во что превращается карета в разных вариантах сказки?» И штук пятнадцать сказок, которые надо прочитать. Ой, ужас.
    «В каких мирах и странах разбойники могут быть положительными героями и почему? Где, по-вашему, родилась сказка о спящей красавице?»
    Когда изменчивая погода заулыбалась в окно, мальчишка покончил, наконец, со всеми Золушками. Выкатил из-под кровати свой старый мяч, накинул куртку, поднялся на полюбившуюся площадку…
    И почти сразу же наткнулся на компанию Эрика. Развернуться и уйти было бы глупо.
    – Вот и мячик, – обрадовался Мук, один из приятелей близнецов. – Попинаем?
    – Это не футбольный мячик, – осадил его Эрик. – И его сиятельство никому его не дают. Жалеют. Если хочешь поиграть, сбегай к завхозу. Ещё ведь не зима, чтобы все мячи прятать.
    – Почему? – удивился Мук. – Антон, поиграем? В «картошку».
    Растерявшийся Антон протянул мяч. Что он так, в самом деле. Разве эти ребята ему что-нибудь сделали плохое?
    А Эрик улыбнулся. Широко так заулыбался, и Антон увидел, что один из Эриковых клыков стал заметно больше другого. И длиннее остальных зубов.
    Эрик старательно продолжал скалиться. Теперь уже смотрели на него. На торчащий изо рта самый настоящий вампирский клык. Видно, тоже только сейчас заметили.
    – Это что? – подал голос Мук.
    – Это то, что называется «зуб вырос», – подхватил Эрик. – Как ты думаешь, на кого?
    – И как же ты теперь жить будешь? – не успокаивался Мук.
    – Так и будет, – фыркнула Алла. – А я его теперь перестану с Феликсом путать!
    – Эрик, он есть не мешает?
    – Не мешает, – снова ухмыльнулся Эрик. – И даже помогает иногда. Того, на кого он вырос. Или их мячики.
    Он легко взял из рук Мука мяч и поднёс ко рту. Будто прокусить хотел. Антон дёрнулся – отобрать. И случайно стукнул Эрику мячом по зубам. Не сильно. Но толчка хватило – видно, клык был острый.
    И мир потускнел, а ведь только что был таким солнечным. Стало безразлично и пусто. Серое небо и серый мир. Антон прижимал к себе мяч, который сразу перестал быть упругим. Ему казалось, воздух выпустили не только из мяча.
    – Ну ты совсем, – услышал он сзади. Кто «совсем», он не понял и оборачиваться не стал. Его догнала Мальва. Скатилась с разгону на несколько каменных ступенек вниз.
    – Тошка! Да плюнь на него, дурака! А мяч отнеси завхозу, он что хочешь починит. Давай мы отнесём? Или, хочешь, мы тебя проводим?
    С другой стороны подскочила Лита, смотрела жалобно. Антон вспомнил, как она говорила: не могу, когда животные мучаются. И с людьми у неё, наверное, то же самое.
    – Я сам схожу, – сказал он. – Не переживайте. И Эрик переживёт, вы не бойтесь.
    И поскорее пошёл прочь.
    ***
    Ну и правильно. Хватит изображать из себя институтку.
    Антон стал ходить в столовую, на занятия – везде, куда нужно. Он впервые понял, что означает выражение «стиснув зубы». Потому что на Эрика он натыкался постоянно, и тот неизменно пристраивал на лицо свою любимую улыбочку. Антон проходил мимо, не разжимая рта.
    Он едва не сорвался, когда случайно подслушал разговор Эрика с директором.
    – Он ябеда, – свирепо говорил Эрик. – Он меня перед девчонками выставляет дураком. Он похваляется тем, что не может не наябедничать, когда спрашивают! Я тоже никогда не вру, и что теперь? Согласен, Лис, наказывай меня, как хочешь. Но я тоже так не могу!
    – Эрик, – сказал Лис. – Судя по твоей горячности, ты всё-таки иногда врёшь. Что ты решил с твоим клыком? Или ещё недельку подумаешь?
    – Я сразу решил, чего тут думать, – ответил Эрик тоном ниже. – Чтобы уменьшить зуб, надо сначала нерв убить, запломбировать канал. Зачем это надо?
    – Хорошо, – согласился Лис. – Я передам доктору.
    Тут только Антон сообразил, что подслушивает, и было поздно: собеседники повернулись и уставились на него. Лис с недоумением, а Эрик изобразил свою фирменную улыбку, ставшую ещё противнее от выросшего клыка.
    Антона передёрнуло.
    На следующий день Эрик щеголял пустотой между передними зубами. Там, где раньше был клык. Каждый, кто видел это, замирал на несколько секунд от удивления. Потом кто сочувствовал, кто-то восхищался, и все как один оглядывались на Антона. Не без осуждения. А Антону и без того было не по себе: зубных врачей он недолюбливал с раннего детства
    Алка немного подумала и сказала, что новая улыбка придаёт Эрику совершенно своеобразный шарм. В ответ Эрик снова щербато заулыбался.
    По мнению Антона, Эрик стал похож на бандита Хьюго из сериала «Тайна сэра Адриано», но вслух Антон этого не сказал. Он определённо делал успехи.
    Он повернулся и пошёл прочь, но услышал за спиной:
    – Антон. Погоди-ка.
    Антон остановился, не скрывая неудовольствия. Как тут прикажете не обращать внимания на врагов, если они так и путаются под ногами?
    – Помнишь, ты говорил «зуб даю»? Говорил ведь?
    – Говорил, – согласился Антон, очень стараясь говорить невозмутимо. Вся компания тоже догнала их, и теперь все рассматривали Антона. Кое–кто сочувствием, но большинство с любопытством.
    – Ну, так давай. Раз обещал.
    – Забирай, – предложил Антон сердито. – Любой, на выбор.
    Он хотел улыбнуться, демонстрируя набор зубов, но подумал, что улыбка получится жалкой. И не стал улыбаться.
    – Сам заберёшь или врача попросишь?
    – Врач может не согласиться, – резонно сказал Эрик. – Лучше я сам. Это несложно.
    «Гадко он шутит», – подумал Антон и небрежно спросил:
    – Плоскогубцами будешь выдирать?
    – Нет. Лучше взять нормальные хирургические щипцы. Я всё продумал, не бойся. В медблоке по вечерам никого нет. Ну да, там комната врача совсем рядом. Только по вечерам он на свидания с Зиночкой ходит. Сегодня дождя не будет, они точно гулять уйдут.
    Олег Петрович, врач средних лет, ухаживал за Зиночкой, молоденькой учительницей этики и рисования. Очень трогательно ухаживал и красиво, по всем правилам. Чем вызывал неуёмную зависть у всех девчонок без исключения. В результате подробности их романа знал весь интернат. Даже Антон уже знал.
    – В девять часов, ладно? За полчаса всё успеем. И я возьму клык, если ты не возражаешь.
    – Ладно, – сказал Антон. – В девять так в девять. А зачем тебе мой клык, вообще-то?
    – Если размолоть в порошок кусочек кости или зуб и принять сразу, в течение нескольких часов, это резко повышает способности к регенерации, – объяснил Эрик. – Лучше зуб. Я надеюсь, у меня тогда клык вырастет, новый.
    – И снова на меня?
    Эрик молчал и смотрел серьёзно. Значит, не шутит.
    – Понятно, – буркнул Антон, потому что молчать дальше было нельзя. – Хорошо, я приду в девять.
    ***
    Было страшно, было тоскливо и зуб жалко. Наверно, когда-нибудь можно будет подсадить зубную почку и вырастить новый клык. Но когда это будет? А у Эрика, извольте радоваться, новый зуб вырастет, сам по себе! У Антона не вырастет, хоть каждый день человеческие кости грызи.
    Стемнело за окнами. В это время, когда скоро пора спать, все сидят по домам. Гоша и Егор у одного экрана изучали какую-то новую игрушку. Гришка, сидя прямо на ковре, возился с уборщиком: зажал того между коленями, чтоб не сбежал, снял крышку и задумчиво ковырялся внутри. А Антон сегодня делать уроки даже не пытался. Сидел тоже у экрана, делал вид, что смотрит фильм. И уже несколько раз бегал в туалет.
    Это отвратительное чувство, когда надо, но так не хочется.
    «Прекрати, – мысленно прикрикнул он на себя. – Как маленький, только разреветься осталось. Через полчаса всё будет позади».
    Интересно, анестезию Эрик давать умеет? Нет, лучше ему не доверять. Мало ли что вколет. Пусть уж лучше по живому.
    Гриша прикрутил к уборщику крышку и теперь учил чему-то. Показывал ему то конфетку, то пустой фантик. Уборщик независимо поводил усиками– щупами, не хотел обучаться. Даже оба Георгия заинтересовались, бросили свою игру.
    – Это ты? – вдруг завопил Егорка. – Ты научил его уносить конфеты из-под моей кровати?
    – Конфеты для него всего лишь мусор, – невозмутимо парировал Гриша. – А ты слишком много ешь сладкого. Смотри: «Весёлый раджа», вот батончик «Шоколадный путь», кексики…
    – Это всё моё? – Егор подскочил к Гришке и начал сгребать сладости в карманы.
    – Врачи разве тебя не ругают? – парировал Гришка под дружный хохот компании. – Ты вон какой толстый. И для зубов вредно.
    Для зубов. Опять зубы. В животе у Антона что-то перевернулось и опять встало на место.
    Монитор мигнул, и вместо карты неприсоединённых миров на нём появилась хорошо всем знакомая рыжая морда. Вечерний обход директора.
    – Всё в порядке? – спросил Лис, обводя ребят зелёными глазами. – Напоминаю экипажу, что до отбоя меньше часа. Всем спокойной ночи.
    Гоги молчали целую минуту, а потом спор из-за сладостей разгорелся по новой.
    Уже почти девять. Пора. Антон сглотнул пересохшим горлом и незаметно, но решительно выскользнул из комнаты.
    Он не стал спускаться в тёплый переход – так и не привык ходить под землёй. Ничего, снаружи тоже светло, и не так уж зябко. И трясёт его от страха, а не от холода.
    Окна второго корпуса светились. Некоторые ярко, другие чуть-чуть, но всё равно уютно.
    Перед самым входом что-то тёмное метнулось к нему. Антон отпрянул, оступился, левая нога соскользнула с дорожки. Тапочка, не приспособленная для прогулок, мгновенно пропиталась ледяной водой. Тогда Антон понял, что перед ним всего лишь Лита. Какая она приставучая всё-таки со своими неприкрытыми эмоциями. Антон сердито сказал ей (гораздо сердитее, чем хотел):
    – Ты тут зачем?
    – Антон, – сказала Ромашка, для убедительности протягивая к нему руку. – Тошка! Не ходи ты к ним. Зачем ты поддался? Эрик сам виноват! Не ходи к ним, не надо!
    У неё была маленькая тёплая ладошка. Оттого, что кто-то ему сочувствует, Антону полегчало. Но тут же стало так жалко себя, что он рассердился за это на Литу ещё сильнее.
    – Что ты за мной таскаешься? – рявкнул он так грубо, что девчонка отшатнулась. И дёрнул на себя дверь.
    Больничный коридор был пуст и мягко освещён сверху. Мокрая левая тапочка оставляла на медицински-чистом полу неуместные следы.
    И никого из взрослых. Нет чтоб встретился кто-нибудь и прекратил это безобразие!
    В конце коридора его ждали. Вся компания. Неразлучные братцы и Алка устроились на скамеечке. Ещё трое, чьих имён Антон так и не запомнил, сидели на корточках у стены напротив. Антон собрался с духом и пошёл вперёд под иголками любопытных взглядов. Он прошёл, не останавливаясь, к двери с надписью «Зубоврачебный кабинет». Оказалось, дверь заперта.
    – Ты что же это, – спросил мальчик хмуро. – Зрителей привёл, а сам не подготовился?
    – Я и не готовился, – согласился Эрик. – Я просто хотел посмотреть, придёшь ты или нет. Ты патологический ябеда – может быть, и патологический трус заодно? Не нужны мне твои кости, зуб и так вырастет.
    – Я говорил тебе, что он придёт, – вмешался Феликс. – Хватит, пошли спать.
    Антон не слышал Эрика. Кулаки сжались сами, как перед дракой.
    – Ну и как? Посмотрел?
    На него в самом деле смотрели. Во все глаза. Только Феликс отвернулся.
    – Кажется, это называется проверкой на вшивость, – сказал Антон, продолжая смотреть на качавшуюся занавеску. – Только искать вшей дело такое, нехорошее. Можно самому их набраться.
    – Как называется? – удивилась Алка.
    Антон отвернулся и пошёл от них, не оглядываясь.